Выбрать главу

Хенрикос почувствовал укол. Белый Шрам заметил его, а он нет.

– Это была ошибка. Я сделаю выводы из нее.

– Посмотрим. Это будет война обмана, и наши враги так же склонны к нему, как и мы.

Хенрикос кивнул.

– И что теперь?

– В нашем флоте появился еще один корабль. Теперь займемся привычным делом – уничтожим экипаж, переведем свой и добавим к арсеналу новые пушки.

– Ты восстанавливаешь Легион, брат?

Медузон покачал головой.

– Нет, но теперь мы больше чем разбросанные кланы. В этом и заключается урок.

– Раз нет Десятого, значит, ты больше не капитан.

– Военачальник. Только и всего.

Хенрикос мог заметить, что прежде уже был замысел подчинить множество Легионов одному командующему с титулом, напоминающим принятый Медузоном. И это ничем хорошим не закончилось, и на параллели стоило обратить внимание…

Конечно же, он этого не сделал. Безмолвная команда Медузона была очевидна. Самоубийственная миссия, на которую Хенрикос охотно согласился, теперь оказалась частью чего-то большего. Он больше не был одиночкой среди воинов других Легионов и у него был шанс сделать больше, нежели немного навредить тем, кого он ненавидел с такой абсолютной ясностью.

Ему следовало радоваться. Ведь теперь гнев, что все еще пылал в каждой его клетке, можно было погасить.

– В таком случае ты присоединишься к нам, – сказал Медузон тоном, который больше походил на замечание, чем команду.

– При одном условии, – ответил Бион.

Медузон настороженно взглянул на него.

– Назови его, – сказал командир.

Небеса Медузы всегда были затянуты. Ее обитатели не знали звездных ночей, только хаос насыщенных токсинами облаков, что толкались, клубились и шептали во тьме.

Он шел, прихрамывая, от южных ворот к сердцу цитадели. Кузни вокруг работали под присмотром многочисленных безмолвных стражей в масках из кованого металла. Из запутанных недр завода ввысь поднимались шпили, усыпанные разнообразными механизмами – вентилями, воздухозаборниками, транспортерами. Между ними находились огромные шахты, в глубоких, уходящих до самого ядра планеты штольнях которых кипела неистовая сила.

Он волочил перевязанные ноги по улицам, покрытым толстым слоем пыли. Стиснув зубы от боли и голода. Стены остались далеко позади, и больше ему не попадались стражи в доспехах, только такие же смертные, как он – в черных климатических костюмах, трудящиеся, не разгибая спины, в кузнях. Ему сказали войти, но он не знал дороги. Из-за смога, каскадов искр и жуткого холода было сложно что-либо разглядеть дальше десяти метров, не говоря уже о том, чтобы найти дорогу в центр цитадели.

Он знал, что даже это было испытанием. Должно быть, другие прошли путь, которым он сейчас следовал – покинули сомнительную безопасность клановых сухопутных машин и направились через равнины к твердыням. Возможно, большинство из них умерли по пути, и ледяной ветер очистил их кости. Медуза специализировалась на таком отборе, который делал ее детей тверже адамантия.

Он опустил голову и сжал воротник, защищаясь от стужи. Вглядываться во мрак не было никакого смысла, поэтому он сфокусировался на том, чтобы переставлять ноги, поддерживая ритм в мышцах.

Должно быть, прошло много часов, прежде чем начался подъем, и дорога снова стала петлять между недавно высеченными каменными лестницами. Вокруг поднимались внутренние стены, выше даже тех, что тянулись по периметру. Он увидел огромный символ из полированного сланца – стилизованный гаечный ключ, помещенный внутрь круглой шестеренки. Знак был огромен – более тридцати метров в диаметре – и встроен в скалистую поверхность, которая поднималась в само бурное небо.

Не успев полностью осознать свои действия, он начал взбираться по крутому подъему, тяжело дыша и чувствуя, что воздух становится все более грязным и холодным. Глаза из-за ветра сжались в щели. Откуда-то текла кровь – он чувствовал на груди горячую струйку, но продолжал переставлять ноги на каждую новую ступень, медленно двигаясь вверх.

Только раз он оглянулся. И увидел протянувшиеся далеко внизу равнины, опутанные металлом и усеянные скважинами, выбрасывающими газовые султаны. Увидел концентрические кольца стен, крепкие как священная гора и усыпанные оборонительными башнями. Когда молния хлестнула по обсидиановому пейзажу, он разглядел детали – подсвеченные неоновым блеском строения завода безграничных возможностей.

Он не помнил подробностей последнего восхождения, только пылающие легкие и ободранные в кровь стопы. Должно быть, он миновал множество дверей, отворяемые машинами-стражами этого места, которые узнавали просителя и позволяли ему пройти.

Когда он пришел в себя, то находился в огромном зале с железными колоннами, освещенном оранжевыми натриевыми лампами. Он упал на колени, но продолжал двигаться вперед, зная, что либо доберется до места испытаний, либо умрет, как животное.

Он поднял глаза, моргая измазанными грязью глазами. Его окружали тощие фигуры с имплантированными в призрачную плоть металлическими частями – паучьи сплавы смертного человека и машины – и карликовые слуги, снующие между ногами больших конструкций.

И, кроме того, здесь были повелители Медузы, облаченные в черное железо и окруженные десятками слуг в робах. Они смотрели на него. Он слышал отфильтрованное масками дыхание, напоминающее шелест равнинного ветра по камням.

Один из них подошел и, наклонившись, взял его за подбородок.

Он, превозмогая боль, поднял голову, пытаясь не морщиться. Так же как и у ворот, он услышал стрекот механизмов. Его сканировали, изучали и оценивали.

Железный рыцарь не проронил ни слова, пока сканирование не завершилось. Хватка на подбородке была холодной как лед.

– Пройди врата, – произнес рыцарь, – и твои испытания станут вечными.

Он чувствовал слабый стук сердца.

– Ты станешь одним из Сорргола. Ты будешь принадлежать только нам. Когда ты изучишь наши секреты, то ни с кем ими не поделишься. Ты будешь биться в одиночку, у тебя не будет союзников. Мы из Железного Десятого и мы сами по себе. За пределами этого места царит слабость. Только мы одни сильны.

Он поверил в эти слова, как только услышал их. В груди вспыхнула неистовая радость, и впервые он почувствовал уверенность, что выживет ради этих испытаний.

– Ты никому не будешь доверять. Никогда не станешь ослаблять себя присутствием на поле боя союзников-иноземцев. Мы из Железного Десятого. Только мы одни сильны.

Его щеки покрылись влагой. Он будет слушать и учиться. Он освободится от пут, которыми судьба сковала этот мир, и увидит железное кольцо во всем его пустотном великолепии. И ради этого усвоит каждый данный ему принцип.

Он будет учиться. И верить.

– Ты понял это?

– Я… да, – прохрипел он, губы пересохли и кровоточили.

– Тогда повтори. Произнеси эти слова и никогда не забывай их.

– Мы из Железного Десятого, – сказал он, ощущая жар боли и гордости, желая только, чтобы это было правдой. – И только мы одни сильны.

Он нашел Хибу в тренировочных клетках «Когтя». После схватки на «Неотвратимой победе» хан работал почти беспрерывно, считая, что к неудаче привели ошибки в тактике его истребительной команды. В отличие от Хенрикоса он мало радовался прибытию Медузона, так как не имел к этому никакого отношения. Предпринятая им искупительная миссия не принесла ему ни заслуженной победы, ни почетной смерти, снова оставив его в зависимости от чужого вмешательства.