Командир Железных Рук перевел взгляд своих искусственных глаз на Крисаора, офицера огневых систем, лицо которого казалось жёлтым в тусклом свете панелей и экранов стратегиума.
- Сержант-пристав, почему мы не открыли огонь?
- Простите, но наша позиция для стрельбы была заблокирована. Я пытался перерассчитать её.
- Заблокирована? Поясни.
- Нашими союзниками, гастат-центурион. Судно Саламандр перешло на низкую орбиту, встав между нами и поверхностью Престеса[3]. Если мы откроем огонь, они окажутся на пути наших снарядов.
- Они мешают нам? Ари’й что, дeбил? Он вообще понимает, что творит?
- Недавние события говорят о том, что он полностью компетентен, командор. Корректировка навигационной ошибки не подвела бы «Пламя горна» так близко к нам. Думаю, он осознанно загородил кораблем планету.
- Препятствуя нашему огню? Всё ясно. Плоть поистине слаба. Ари’й не глуп, он обезумел. Посмотрим, возобладает ли в нем здравомыслие.
Стоя на борту фрегата «Пламя горна», погребатель Ари’й из Саламандр думал о том, что этим бессмысленным жестом он, возможно, приговорил к смерти девятнадцать товарищей-космодесантников, а также самого себя. Его заместитель, символист Ака’ула, прекрасно понимал это.
- При всем уважении, мой господин, нет никаких гарантий, что Железные Руки не откроют огонь.
- Не припомню, чтобы погребатель давал какие-то гарантии, когда попросил нас остаться с ним после Исствана, - отозвался от навигационных систем сержант Гема. - Разве не может даже самый необычайно талантливый ремесленник нанести последний удар по старательно выкованному им клинку, и совершенно неожиданно расколоть его?
- Они не будут стрелять, - заверил их Ари’й. Пока что, добавил он про себя.
- В них нет духа братства, мой господин, не в том смысле, в котором его понимаем мы. Сомнительно, что они станут действовать рационально.
- В этом ты сильно ошибаешься, символист, - ответил Ари’й. - Железные Руки исключительно преданны своим принципам, а здравый рассудок и рациональность высоко ценятся у сынов Медузы. Надеюсь, мой нерациональный поступок заставит их передумать. То, что мы все ещё живы и вообще ведем этот разговор - хороший знак.
В командном центре «Пламени горна» воцарилась тишина, пока трое космодесантников ждали ответа Железных Рук.
Пронзительный звон переключил их внимание на системы сенсориума. Стоявший ближе всех Гема отвернулся от своего поста и быстро отстучал запрос на клавиатуре консоли.
- Интенсивное сенсорное сканирование, локализовано, - объявил он.
- С «Форкиса»? - спросил Ака’ула.
- Да. Это захват цели.
- Это блеф, - сказал им Ари’й, ни на сантиметр не сдвинувшись со своего места у центрального командного комплекса. - Мы прекрасно знаем: чтобы уничтожить нас, «Форкису» хватит одного залпа, даже без непосредственного захвата цели. И центурион Кратоз понимает это. Он просто показывает серьезность своих намерений.
- Обнаружен резкий скачок энергии в орудийных батареях «Форкиса».
- Гастат-центурион, я по-прежнему считаю, что открывать огонь в данной ситуации нецелесообразно.
Кратоз проигнорировал протест своего подчиненного и подумал, не заменить ли ему Крисаора кем-нибудь другим. Но затем решил дать сержанту-приставу последний шанс.
- Офицер целеуказания, всю энергию на орудия правого борта. Приготовиться открыть огонь по судну.
- Как прикажете, гастат-центурион. - Экраны мигнули, когда выходная мощность главного реактора перераспределилась на энергосистемы правого борта. - Но не могу гарантировать на сто процентов, что «Пламя горна» не сумеет открыть ответный огонь. Суда Саламандр славятся своим усиленным вооружением.
- Их орудия не смогут пробить наши щиты.
- Кроме того, наша цель на поверхности стационарна, а следовательно, в ближайшее время никуда не денется. Мы можем просто потребовать, чтобы они ушли с линии огня.
Из-за искусственных глаз Кратоз больше не мог ни на кого пристально смотреть, и именно этого средства выразительности ему так не хватало в подобных случаях. Но Крисаор, несмотря на граничащий с неповиновением тон, был прав в своей оценке ситуации.
- Хорошо. Офицер связи, вызвать «Пламя горна».
Дисплей слева от Кратоза с треском ожил, несколько мгновений на экране были лишь помехи, пока устанавливалось соединение. Затем появилось размытое монохромное изображение, спустя пару секунд ставшее более резким. В серо-белой зернистой картинке чёрная как смоль кожа Ари’я выглядела блёклой и неподвижной. Кольцо-украшение, продетое через правую бровь Саламандра, казалось кружочком белого цвета, а его глаза - светло-серыми, но Кратоз знал, что на самом деле они были тревожаще алыми. Когда Ари’й заговорил, на экране отчетливо высветились его белые зубы. Расположенный под экраном динамик воспроизводил басовитый голос погребателя с четырехмиллисекундной задержкой.