– Так значит, ты остаешься на «Сером когте»?
Хенрикос пожал плечами.
– Это счастливый корабль. И я не доверю тебе летать на нем.
– Наверное, это мудро – ведь ты испортил половину систем.
Они дошли до дверей, и Хибу остановился.
– Теджи мертв, как и трое других. Их кровь пролилась напрасно – мы бы проиграли бой.
– Такова война.
– Мы должны действовать лучше.
Хенрикос кивнул.
– Так и будет.
Он потянулся к плечу и впервые после Исствана обнажил меч. Не изогнутую чогорийскую сталь, но медузийский цвайхендер с улучшенной функциональностью и соединенными генераторами расщепляющего поля. Длиной клинок равнялся росту смертного. Именно о таком оружии – значительно превосходящем болтер и трофейную силовую булаву – мечтал Хенрикос.
– В следующем бою я буду подле тебя вот с этим. Одним ударом можно разрубить легионера надвое.
Хибу внимательно посмотрел на длинный меч. Тяжелый клинок была антитезой всех видов оружия, используемых в его Легионе.
– Нет слов, впечатляет, – сказал он как можно убедительнее.
Хенрикос рассмеялся.
– Это было условием моего согласия встать под командование Медузона. Меч и должность капитана «Когтя». Я вижу в нас потенциал. Сплав философий.
Он вложил меч в ножны.
– Твои родичи быстро работают с мечом. Ты мог бы обучить меня этому.
Хибу не смог скрыть своего удивления.
– Обучить тебя?
– И наоборот.
Хенрикос стукнул по замку двери, и противовзрывная панель отошла.
– Медузон настроен серьезно. Он собрался добраться до самой верхушки Шестнадцатого. Я согласен, что нам нужно найти способ действовать лучше. Возможно, это он и есть.
– Это безумие.
– По всей вероятности, но какая сейчас польза от здравого смысла? – Хенрикос впился в Хибу твердым взглядом. – Если появится шанс, я воспользуюсь им. И перед тем, как прикончить магистра войны, я посмотрю ему в глаза. Будешь ли ты рядом в этот момент?
Хибу настороженно смотрел на Железнорукого, по-видимому, не в состоянии решить, не издевается ли тот над ним.
– У тебя никогда не будет такого шанса.
– Возможно, ты прав.
– Но если ты…
Хенрикос терпеливо ждал. Но Хибу так и не закончил предложение. Взгляд чогорийца вернулся к рукояти цвайхендера.
– И как им пользоваться? – спросил Хибу.
Хенрикос отошел от двери и снова обнажил клинок. Железнорукий кивнул на тренировочную клетку.
– Обнажи свой меч, – сказал он, гадая, насколько скажутся на нем раны, если бой станет слишком напряженным. – Я покажу.
Крис Райт
ИЗБРАННАЯ ДЛАНЬ
Он снова мог ходить. Мог поднимать левую руку. Кровь его бежала по жилам, а сердца бились.
И всё же Джебез Ауг оставался призраком себя прежнего, слабым звеном в легионе слабых звеньев, и это внушало ему отвращение. Многие месяцы он пребывал в тени военачальника, бессильный и игнорируемый всеми, проходил одну за другой процедуры, что восстанавливали изорванную плоть и сломанное железо. Несмотря на его громкие слова после резни у Оквет, случались ночи, когда легионер допускал иной, мрачный исход. Думал, что всё-таки умрет от ран, или же ослабеет настолько, что превратится в обузу для ударной группировки Железных Рук, которую и без того отягощало слишком много ходячих развалин.
В итоге ему помогли выбраться не громкие слова.
Ему помог стыд.
Жгущее, ноющее желание расплатиться по счётам. Ещё оставались незавершённые дела, неотомщённые злодеяния, и поэтому Ауг жил, и терпел невыносимые муки обновления.
Так, постепенно, к нему вернулась крепость тела. Что до разума, то и здесь Джебез медленно становился тем, кем был давно, кем был недавно, и кем ещё мог стать вновь.
Возможно, со временем этот процесс удалось бы завершить и на борту «Железного сердца», но из-за нехватки... в общем, всего, появились сомнения. Горгонсон был компетентным апотекарием, но нужды Ауга не ограничивались вопросами плоти. Они углублялись в запутанные, проблемные соединения с машиной. Когда-то Легион решал эти вопросы с легкостью, но теперь последним выжившим приходилось убегать из гавани в гавань, выпрашивать то, что не удавалось украсть, и проглатывать обиды, стараясь, чтобы гордость не встала поперёк горла.
Подняв глаза от подноса с едой – пластины, на которой лежали безвкусные пустотные сухпайки, – Джебез увидел чернёно-стальной профиль Горана Горгонсона. Апотекарий смотрел на него.
– Что? – спросил Ауг.
– Мы в зоне видимости Льякса, господин фратер, – слегка поклонившись, произнёс Горан. – Я подумал, что вы хотели бы это узнать.