– Как знать, как знать… Ну, с богом!
Академик, ничуть не стесняясь, размашисто перекрестил офицера и тут же отвернулся, чтобы прикрикнуть на возящихся со своей аппаратурой ассистентов. В последний момент десантнику показалось, что на его глазах блеснули слезы…
Ротмистр Воинов прикрыл нос и рот маской дыхательного прибора, опустил стекло шлема и поднял руку…
– Александр Павлович… Александр Павлович… – кто-то деликатно теребил его за плечо, и странным казалось, как хорошо чужая ладонь ощущается через пуленепробиваемый наплечник. – Александр Павлович, просыпайтесь! На посадку идем…
Место падения злополучного «борта» было окружено тройным кордоном полиции, армии и жандармов. За ним, охватывая огромную площадь, заключавшую в себя район вероятного разброса обломков вместе с парой срочно эвакуированных деревушек, военными строителями из дислоцированной неподалеку части оперативно возводилось непроницаемое извне заграждение из колючей проволоки и металлической сетки. Вполне возможно, что тяга к секретности простиралась в военных умах настолько, что в перспективе по сетке мог быть пропущен ток высокого напряжения, а внешний периметр усилен минными полями и замаскированными огневыми точками.
Ерунда, скажете вы? И будете неправы, поскольку во имя Ее Величества Секретности из всех редакций и агентств уже были изъяты все возможные материалы о «самарском инциденте», включая кассеты с записью того самого экстренного выпуска. Вместо изъятого крутилась старательно «вылизанная» специалистами по информационной войне «деза» о нештатном падении в районе деревни Чудымушкино отработанной ступени одной из ракет-носителей, выводивших на орбиту очередной блок научной станции «Россия». То, что траектория полета проходила, мягко выражаясь, несколько южнее, чем обычно, уже никого не волновало, так как интерес публики был отвлечен свежей сенсацией: очередным суперскандальным замужеством эстрадной дивы Анастасии Разгуляевой, на этот раз избравшей объектом своей страсти никому не известного выходца из Капского Наместничества моложе себя на целых двадцать восемь лет! «Уши» Службы торчали из-за сенсации более чем заметно: юный Степан Мабуто поражал военной выправкой и специфическими манерами, несколько нехарактерными для прошлых избранников Примадонны… Что совсем не помешало новому «раздражителю общественного мнения» успешно забить все воспоминания о старом.
«Будто летающая тарелка упала, – думал Александр, нахохлившись на продуваемой всеми ветрами металлической вышке – одной из шести воздвигнутых по периметру „зоны“ буквально за несколько часов: строительные войска Империи знали свое дело. – Кипежу-то, кипежу…»
Внизу, в сером месиве изрядно подтаявшего снега, там и сям испятнанного черными проплешинами выгоревшей прошлогодней травы, копошились десятки людей. Место падения уже было скрупулезно картографировано, все лежащие на виду «объекты» сняты на фото и видео со многих ракурсов, нанесены на план. Теперь шел сбор обломков фюзеляжа несчастного «Святогора» и фрагментов тел погибших…
Но не только в этом была причина небывалой активности.
Понимание невозможности случившегося пришло к властям не сразу – несколько позже того, как были «на автомате» совершены все действия, обычно сопутствующие происшествиям такого калибра. Только через час после того, как информация о катастрофе ушла «наверх» и была растиражирована медиаструктурами, кто-то (должно быть, невысокого ранга – из тех, кто еще не совсем разучился думать) спохватился, что неплохо было бы проверить – откуда и куда следовал злополучный лайнер с ясно различимыми на чуть обгоревшем фюзеляже цифрами «254».
Результат потряс всех.
«Святогор» с бортовым номером «254», приписанный к Хабаровскому отделению авиакомпании «Ермак-Аэро» был цел и невредим. Более того – он никуда не летал и уже неделю стоял в ангаре на плановом обслуживании. Со снятыми двигателями и частично демонтированными крыльями. И каким образом машина могла раздвоиться, не понимал никто…
Исследование обломков не только не разрешило загадки, но и еще больше завело дело в область мистики. Если еще можно было допустить, что два одинаковых бортовых номера могли оказаться результатом досадного сбоя или даже какого-то розыгрыша, то как объяснить, что среди погибших, по сохранившимся документам и чисто визуально (тело практически не пострадало), был опознан один из депутатов Государственной думы? Тоже раздвоившийся. Вот уж где ошибка исключалась – Никифор Фомич Калистратов поторопился выразить соболезнование родственникам погибших перед камерами сразу нескольких телекомпаний буквально в первые же минуты после печального известия, а за несколько лет своего «законотворчества» намозолить глаза всей стране!
А дальше «сюрпризы» посыпались как из рога изобилия. Скончавшийся в прошлом году и благополучно погребенный на родовом кладбище грузинский князь Цхварчелли, неизвестно зачем летевший из Хабаровска, где и при жизни никогда не бывал, генерал от инфантерии Красовский, популярный оперный певец Дискантов, кинозвезда Баратынская и еще десятки и десятки «фантомов» – либо великолепно себя чувствующих и умирать не собиравшихся, либо уже почивших и загадочным образом возродившихся на краткое время, чтобы повторно смежить очи на унылом поле под деревней Чудымушкино.
Впрочем, загадочным все это было лишь для тех немногих, допущенных к информации о крушении «рейса 254», но не принадлежащих к «конторе»: для сотрудников «капитально-строительного товарищества» как раз все было ясно и понятно…
– Александр Павлович, – пискнул поминальник голосом Егора Лапикова – руководителя поисковой группы. – Новый список опознанных тел готов. Вам доставить на вышку или вы спуститесь в штаб?
– Уже иду, – устало откликнулся Александр. – Попросите секретаршу чайку приготовить, Егор Афанасьевич продрог тут весь…
2
Александр откинулся от монитора персоналки и потер пальцами уставшие от долгой работы глаза.
Хочешь не хочешь, а отчеты на высочайшее имя приходилось печатать лично – не поручишь же такое дело кому-нибудь из подчиненных: девчушке из отдела связи с общественностью или даже проверенному офицеру из оперативного. Вот и приходилось мало-помалу осваивать не совсем привычное еще занятие. Можно, конечно, было просто сляпать воедино еженедельные сводки, поступающие от начальников, но Бежецкий так халтурить не умел. И дело не в том, что цельная картинка из этих разнородных фрагментов выстраивалась с большим трудом. Еще с давних курсантских деньков он привык выполнять порученное сам, без всяких «левых припашек». Не лезть вперед без нужды – инициатива всегда наказуема, – но и не отлынивать. Тем более когда дело ответственное донельзя и к тому же возложенное на крепкие плечи самим Его Величеством. Поверх погон с золотыми зигзагами.
Мог ли думать безвестный офицер «непобедимой и легендарной», что когда-нибудь поднимется до таких высот, пусть и «не в этой жизни», если следовать известному рекламному слогану? Нет, конечно, как и любому настоящему военному, ему не чужд был здоровый карьеризм и, безусловно, известен афоризм Бонапарта о маршальском жезле в солдатском ранце… Но как далеки были от майорских генерал-майорские звезды!
Увы, не будешь же носить на службе великолепный лазоревый мундир, так выгодно отличающийся от советско-латиноамериканского варианта, выдуманного неизвестно кем и неизвестно зачем для той, «зазеркальной» армии Демократической России, – не принято-с. Подчиненные засмеют-с. Моветон-с…
Так что генеральские погоны, хотя и подразумевались, оставались невидимы на плечах скромного темно-синего костюма. Лишь цветом, да и то отчасти, отдавалась дань отеческой «конторе».