— Уже этим лисаном крестьяне начнут убирать ячмень и пшеницу. Что до поздних культур — говорить сложно. Если верить письмам лорда-защитника, то до середины осени Угрюмая устоит и без нас, а дальше…
— Тогда вот вам королевское слово! — встал на ноги Легис Торт и все лорды последовали примеру правителя. — Отберите у крестьян их запасы, соберите всю провизию в своих крепостях, укрепляйте стены, готовьте воинов к долгим осадам. Заполните зерном все хранилища, вырежьте скот, засолите мясо и рыбу. Всё лишнее сжечь. Оставьте дикарям лишь голую землю. Если оголодавшая орда выйдет из леса и не найдёт припасов в наших краях — мы победим. Голодный воин не полезет на стену. Он жалуется и бунтует. У орды не будет выхода, кроме как уйти восвояси. А всех, кто задержится — мы легко разобьём.
— Но… ваше величество! — вскинулся Грувис Тит. — А как же крестьяне? Ведь мы можем получить новый бунт. Как бы там не сложилось, а большинство ваших подданных зиму не переживут. Если халирский клинок людей не погубит — так голод доконает их точно.
— Это война, а на войне люди гибнут, — невозмутимо ответил король.
— Чтобы усмирить первые недовольства, нам стоит заплатить крестьянам серебром за погубленный скот и зерно, — подхватил Люпис Морк. — Скажем, что берём провиант на хранение… что, как только орда покажется на границе Керрии, все селяне смогут укрыться за безопасными стенами наших замков, полных снеди. А если орда не придёт, тогда мы вернём провиант в их деревни.
— Что?.. — Взревел герцог Тирский. Ему вторили все остальные мокрые лорды. — Платить крестьянам? За зерно, которое они выращивают на наших землях? За скот, который они выпасают на наших лугах? Серебром вшивым смердам, что живут благодаря нашей милости? — наперебой выкрикивали лорды.
В зале поднялся новый шум. Люпис Морк понял, что сказал глупость, потому настаивать на идее не стал. Расчувствовавшихся дворян успокоил советник короля Тобис Грон:
— Милорды! На наши плечи легла ответственность за судьбу королевства. Как верно сказал наш славный владыка — это война, а на войне люди гибнут. В первую очередь мы должны сберечь лучших сынов и дочерей наших земель. А что касается худших… простолюдины быстро плодятся. Вот увидите, после победы всё вернётся на круги своя. Да и бунта от черни бояться не стоит. Сами они никогда не сплотятся. К тому же, бунтуют только обиженные. Угнетённые и разорённые на восстания неспособны. Отбирайте больше, чем у них есть. Проливайте кровь, если нужно. Жгите дома, жгите деревни. Чем сильнее гнёт, тем меньше возможностей у крестьян поднять головы. Мы не можем допустить бунт в разгар войны. Мы сделаем всё необходимое, чтобы уберечь королевство от орд дикарей. Да поможет нам Керит в этом нелёгком деле!
— Да прибудет с нами Керит! — подняли кубки с вином остальные лорды. Потом стоя их осушили и продолжили пир.
Сулаф лениво поднималась над далёким лесом. Ясная Крона плыла горизонтом, распустила рыжие косы, зачесала локоны гребнем и окунула их в реку. Золотистые пряди запрыгали на волнах, разбежались слепящими бликами, ощупали белых чаек, что плескались на глубине, разделив угодья со стайкой бакланов. Течение проносило мимо камыш, срубленный рыбаками чуть выше. Мошки проснулись, сбились серыми тучками над водой.
Хмури рыбачил на берегу. Толку от него было мало, парень ещё не окреп, так что работать на равных с другими ему было рано. По правде сказать, Хмури и ходил-то с трудом, даже раздеться не мог без помощи Меты. Заботливая жена не сдалась, не махнула рукой на израненного мужа, дней и ночей не спала, взвалила на хрупкие плечи все заботы по дому и вырвала Хмури из Бостовых лап. Тяжело, медленно и болезно, но парень всё же шёл на поправку, хотя и сам сомневался, что однажды он сможет стать прежним. Уродливая розовая борозда тянулась через всё тело от паха и до ключицы. Перевязки помогали слабо, рана часто кровоточила и всё время болела. Хмури ослеп на один глаз. Клинок барона Расти Груда изуродовал ему правую щёку, рваный шрам тянулся до самой брови. Око в тот день вытекло вместе с кровью. Мерзкий барон оставил клеймо на непокорном простолюдине, что вечно будет напоминать остальным беднякам о власти и силе господ. С тех пор прошло три лисана, а Хмури помнил каждый миг схватки, будто то было вчера. И с каждым новым воспоминанием его ненависть крепла.
Погребение отца прошло без него. Хмури тогда был прикован к постели, лежал в бреду на грани смерти. Половина домов сгорела дотла, остальные здорово подкоптило. Селяне только затеяли новую стройку, потому до сих пор в каждой избе ночами теснились десятки людей. Судьба Гриды была неизвестна, а Вайри… при воспоминании о зяте кулаки Хмури сами сжимались до хруста. Он знал убийцу в лицо. Это он накликал беду на деревню. Знай Хмури чем обернётся эта история, сам утопил бы подранка в зимней реке, лишь бы уберечь семью и посёлок.