На искорёженный мост выбрался лучник. Наши арбалетчики увязли в бою и прозевали его появление. Ордынский убийца уже натягивал тетиву, а блестящий наконечник стрелы уловил взгляд будущей жертвы. Дикарь выбрал цель идеально. Застывший на коленях колдун представлял из себя лёгкую добычу.
Я запаниковал, хотел пригнуться, упасть за пилястры, но не сдвинулся с места. Картины битвы застыли. Звуки смолкли. Время прекратило свой бег. Дикарь отпустил тетиву. Плечи его лука медленно расправлялись. Стрела оторвалась от хозяина, её тонкое гибкое тельце изогнуло дугой, потом снова, но уже в другую сторону. Неспешно, но неотвратимо стальной наконечник приближался к моему лицу, а я не мог шевелиться. Сил на сопротивление не осталось.
Я уже видел смерть, слышал её торопливую поступь, чуял мерзкий смрад её грязных прислужников. Закрыть покрепче глаза и дождаться прихода старухи — вот и всё, что мне тогда оставалось. Но боль не пришла. Стрела меня не достала. Вместо острой товарки на зажмуренное лицо упала чёрная тень. Тяжкий груз опустился на плечи, вдавливая тело в пилястру. Я ударился головой, в ушах зазвенело, а глаза невольно раскрылись.
Передо мной застыл капитан. Его лицо искривила кровавая улыбка. Морщины избороздили виски и красные щёки. Глаза поблёскивали под лучами светила, а уставшие руки, в поисках опоры, впились мне в плечи. Его грудь вся измазалась алыми пятнами, щедро подпитываемыми бесконечным ручейком из открывшейся раны. Предназначенная мне стрела минула пластину бронежилета, прошила навылет плечо Игоря Викторовича и вылезла под ключицей.
Его лицо быстро бледнело, голова безвольно повисла на груди. Спустя миг капитан зашёлся хриплым кашлем, разбрасывая под ноги кровавые сгустки. Тело содрогалось, а хватка впившихся в меня пальцев становилась слабее с каждым мгновеньем.
В тот миг мне хотелось провалиться под землю, выколоть себе глаза, чтобы не видеть его последних страданий, закрыть уши, чтобы не слышать его хрипов и кровавого кашля, рвать волосы с головы, повернуть время вспять.
«Нет… нет… нет!» — беспомощно крутилось в голове бесполезное слово: «Эта стрела была моей. Что же делать?.. что делать?».
Сделать я не мог ничего. Так и стояли мы на коленях друг против друга, пока капитан не обмяк, безвольной куклой повиснув на моих руках. Рядом замелькали силуэты курсантов. Они суетились, что-то кричали, оттащили от меня Игоря Викторовича, пытались его растолкать… дрожащими руками Рыжий распаковывал последнюю аптечку, Циркуль обломил наконечник и вырвал стрелу. Бернис помог ему аккуратно снять бронежилет и разорвать рубаху на раненном капитане. Кровь хлестала фонтаном. Циркуль что-то выкрикивал, его лицо исказилось болью и страхом. Рыжий нервно перебинтовывал рану, пытаясь остановить кровотечение. Прошла целая вечность пока на стене появились лекари и унесли раненного на носилках. Разбитые ребята сгрудились рядом со мной.
— Он ведь выкарабкается, правда?.. — Задыхался Рыжий. — Выкарабкается… ведь ему не впервой.
Остальные молчали, грустно провожая взглядом спешащих вниз лекарей. Я обернулся на башню. Изрубленное тело халирского лучника лежало на мосту. Тяжёлая алебарда приголубила его в открытую спину. Окровавленная рука свисала с покорёженных досок, треснувший лук зацепился за рукав, безвольно болтаясь над рвом, а стеклянные глаза уставились прямо на меня. Спустя миг мост обрушили латники. Тело мертвеца скрылось в гроте, растворяясь среди тысяч его соплеменников.
— Сир, битва окончена — мы выстояли, — устало прошептал Бернис, и столько горя, столько досады мне послышалось в его голосе, что вместо радости и ликований захотелось тоскливо завыть.
— Что-то можешь сказать о потерях? — так же тихо прошептал я, оглядывая стену, укрытую мертвецами.
— Могу, — отвернулся граф. — Потери ужасающие. Битва далась нам слишком дорого. Сир… примите мои соболезнования, сир Игорь славный муж и крепкий воин. Я верю всем сердцем, что он вырвется из Бостовых лап.
— Воистину, — прошептал я, отворачиваясь к стене. Других слов я найти тогда не сумел.
Глава 28
Светало. Стальное небо начинало поблёскивать на востоке, отражая глянцевой кромкой первые лучи пробуждающейся Сулаф. Розово-желтые блики всё быстрей оживали, вовлекая в свои игры и белую гору. Снежные шапки царственно засияли, ледяная корка, сковавшая камни, будто тихая водная гладь принимала лучи, отзеркаливая их в стороны и делая ясное утро ещё светлее и чище.