— У тебя мало воинов…
— А у Хагмаса мало времени, — блеснул глазами Тагас, а губы его растянулись в хищном оскале. — Это гарр Ваха, старший сын гарра Мизы, погибшего под стенами шейтаровой твердыни в одном из первых штурмов, — положил Тагас ладонь на плечо юного кочевника, сидевшего от него по правую руку. — Мы дружны с Вахой с детства и его слову я верю, как своему. Ещё вчера ночью он был за стеной в одной из трёх больших стоянок орды. Хочешь знать, что творится в стане моего брата?
— Продолжай.
— Воины недовольны. Отец вёл их на богатый север, обещал золото, шелка и рабов, а привёл в гиблый лес, кишащий шейтаровыми тварями и закупоренный неприступной твердыней. Голод и холод, болезни и страх подкосили орду. Даже Микха их больше не вдохновляет, потому что ослабшие бойцы не могут показать Тренги всю свою удаль.
— Вчерашним днём я сражался с воинами орды, — вскинулся Крас. — И они не выглядели уставшими и измождёнными. И уж тем более напуганными. Это были безумцы, бросающиеся на копья, шагающие по колено в крови. В их собственной крови. Нет, халар, всё не так складно, как ты говоришь.
— Да что ты знаешь о моём народе? — оскалился Тагас. — Мы живём битвой. В пылу сражения халирского воина не сдержать. Только смерть может остудить горячую кровь.
— Тогда о чём ты нам толкуешь? — подал голос Медведь. — Как собираешься остановить войско, которое не способно остановиться?
— В стане моего брата не осталось припасов. Орда съела почти всех лошадей, быков и овец. Степь молчит. Ждать подмоги Хагмасу неоткуда. Он один на чужой земле во главе обозлённой орды. Думаешь, воины будут долго терпеть неудачи? Один бой… Один единственный штурм — вот и всё, что у него осталось. Затем Хагмас уйдёт. Возможно, он проиграет и покинет шейтаров лес с позором. Тогда его власть здорово пошатнётся. Но если он победит, преуспеет там, где обломил зубы весь халарат, тогда слава Хагмаса возрастёт до небес.
— Если ты не ошибаешься, то эта битва будет самой кровавой за всё время осады.
— Это так. Хагмас знает, что мы здесь, знает, что я жив и бросил ему вызов. Это уже не набег за добычей. Это кровная вражда, борьба за власть. Победитель сядет в Золотое Седло. Проигравший умрёт. Хагмас не может позволить себе проиграть. Только не мне.
— Похоже, выхода у нас нет, — грустно проговорил Емеля на нашем языке, чтобы кочевники его не поняли.
— Почему бы не оставить всё как есть? — пожал плечами Рыжий. — Пусть себе воюют за своё седло. А мы пока уйдём, как и хотели.
— Потому что мы истребили войско, которое могло прикрыть наш побег, — отозвался Борис. — Ты дрался с ними меньше часа назад. Ну как, сильны кочевники в обороне стены? А даже если бы и сильны — их слишком мало.
— Ну и пусть. Пять сотен воинов хватит, чтобы дать отпор.
— Но не хватит, чтобы выстоять. Да как ты не поймёшь… Хагмас не оставит нас в покое. Он сомнёт людей брата, захватит крепость, а затем допросит пленников и отправит погоню. Поставь себя на его место — ты бы оставил за спиной такую силу, зная, что произошло этой ночью?
— Значит битва? — выдохнул Калаш, оглядывая лица всех остальных.
— Битва, — подтвердили ребята.
— Нет, — проговорил я и сам удивляясь той стальной решимости, прозвучавшей в голосе.
Зал потонул в тиши. Ребята изумлённо уставились на меня, а халирцы заметно занервничали.
— Мои люди не станут проливать кровь в междоусобных стычках кочевников. Вы все уйдёте немедля.
— Мы все? — удивился Медведь. — А ты?
— Я останусь.
— Да ты совсем сбрендил, — взорвался Борис. — Если думаешь, что мы оставим тебя с дикарями, то ты идиот.
— Я останусь не с дикарями. Я не стану сражаться на стенах и помогать халару воевать с братом. Это их дело. Я же собираюсь отобрать себе сотню добровольцев и занять северную ветку туннеля. Победит Тагас, проиграет — я в любом случае прикрою отход гарнизона. Северный проход в два раза уже, чем южный. Уж там-то мы их точно разобьём. У вас будет достаточно времени, чтобы скрыться, а когда всё закончится — я найду лагерь.
Все замолчали. Ошеломлённые курсанты не нашлись чем ответить и только Рыжий взволнованно подскочил, прожигая меня испуганным взглядом.
— Ты… ты врёшь. Ты всё врёшь! — округлились его глаза. — Да вы на ауру его посмотрите, — искал он поддержки у ребят, — он же не собирается уходить. Совсем.
— Я лишь прикрою вас от погони.
— Да не будет никакой погони, — вскинулся следом Медведь. — Ты ведь не отступишь. В случае поражения Хагмас получит всё, чего желает. Ему достанется крепость и голова колдуна — что ещё нужно для счастья?