Баталия похожа на фалангу, но у неё есть преимущество против всадников. В средневековой Европе на полях сражений господствовала рыцарская кавалерия. Пехотинцы играли роль статистов, что должны были сгинуть под копытами скакунов. Так было до тех пор, пока пехота не отстояла свою честь и не показала рыцарям, где раки зимуют. В этом деле ей подсобило новое оружие, изменившее расстановку сил на полях сражений.
Алебарда — это тяжёлый топор на длинном древке, с острой пикой и загнутым крюком. Чудной штуковиной можно рубить, колоть и стаскивать всадников из седла. В баталии воины строятся в пять-шесть шеренг. Первые выставляют длинные пики, остальные вооружены алебардами. Пока копья удерживают основную массу врагов на острие, топоры безжалостно рубят всех неудачников, что смогли прорваться к шеренгам.
После завтрака воины выходят на тренировочную поляну, становятся уже сбитыми коробками и начинают манёвры:
— Коробка, выпад.
— Ггух! — разносится слитный выдох над полем, шеренги делают шаг и выставляют оружие, укрывшись за щитами.
— Шаг вперёд.
— Ггух, ггух!
— Выпад.
— Ггух!
И так часами, монотонно, на месте. Потом те же коробки строятся друг против друга и начинается бой. Люди неистово колотят соперников деревянным оружием. Победить хотят все. Строй, что ломается, считается проигравшим, а проигравших накажут. Пока победители будут отдыхать целый час, неудачники снова будут бегать, рыть окопы, таскать мраморные глыбы — словом, будут заняты делом.
После обеда люди немного отдыхают. Потом снова выходят на поле, а там всё по новой: построение, манёвры и бой. А с ними новые ссадины, новые вопли и штрафные круги проигравшим, потому выкладываются стражники на износ.
Вечером работают в тройках: машут мечами, копьями, алебардами… через день такие ученья чередуются со стрельбой из арбалетов и луков. После ужина ещё часик на отдых и последний аккорд перед сном — силовая тренировка. Тут стражники показывают всю свою удаль: таскают тяжести, метают глыбы, тянут канат, чтобы потратить последние силы для крепкого сна.
Стражники точно проклинают тот день, когда я появился в их жизни. До того никто и не думал их так нагружать. Но делать нечего. Крепости нужны воины, а не шайка бандитов. К нам в гости собралась орда и встречать её нужно по чести. Чтобы сгладить напряжение я всегда бегал в первых рядах. Ну а что? Плохо тебе, тяжело? Так посмотри — сам торрек делает то же, соберись и не ной.
Сказать по правде, были и другие причины для такого жёсткого распорядка. Стычки стражников и общинников с каждым днём становились острее. Камнем преткновения стали женщины. Оголодавшие каторжники порой проявляли к слабому полу излишние вольности. Конечно, их тоже можно было понять. Как сдержать в узде собственных демонов, когда под боком вдруг появились полторы сотни керрийский красавиц на любой вкус и возраст?
Пришлось поселить общину на заднем дворе. Воинам гарнизона строго запретили появляться в той части крепости, но этого оказалось недостаточно, так что напросились сами. После изматывающих тренировок прыти у ухажёров здорово поубавилось. К концу дня воины с трудом добирались до кроватей, а жалоб от женщин стало гораздо меньше.
Этим утром мы делали всё, как всегда. Люди высыпали во двор, там их построили, вывели за ворота, и мы дружно побежали к реке. Купаться больше не собирались. Стояла поздняя осень, вода настыла, под берегом даже лёд проступил, хотя было довольно ясно. Климат в лесу мне нравился, холодных ветров почти не бывало.
Если вначале лета к реке вела узкая тропка, то теперь она превратилась в просторный тракт. Несколько тысяч ног каждый день, в любую погоду, трамбовали дорогу, затоптав её почти до твёрдости камня. В этой части леса преобладали ели и сосны, усеянные птичьими гнёздами. Пичуги подбадривали бегунов, а трескучие шишки плясали под ногами в задорной чечётке. Перед пляжем вырастал Лысый холм. Ну… Лысым он тоже стал под нашими сапогами.
Первым на холм вскарабкался Борис. Наёмник вдруг остановился, поднял руку и припал к земле. Колонна стала. Приученные к опасностям Крильиса воины тут же окаменели и притихли.
Я аккуратно взобрался на холм и прилёг рядом с наёмником. Там уже были ребята и Бернис Моурт:
— Ты чего? — спросил я Бориса.
— Да вон, зверушку видишь на пляже? — указал он рукой на пологий песчаный склон.
Я проследил за его ладонью. Впереди был расчищенный пляж, укрытый песком и мелкой галькой. Деревья там давно повалили, чтобы у воинов был простор для купаний. Райское место на фоне жуткого леса. И вот на песке посреди пляжа я рассмотрел большое чёрное пятно. Сзади монстр был похож на гориллу. Огромные плечи и мускулистую спину крыла копна слежавшейся шерсти. Шеи не было, круглая голова вырастала из мускулов. Образина нас не заметила, сидела в луже крови и поедала разорванного в клочья оленя.