Но вот настал миг, когда остальные кочевники поняли, что скакать вперёд им нельзя, что там только смерть. Дикари начали искать обходные пути. Орда разделилась на два рукава, пытаясь взять нас двойным охватом и ударить по флангам. Ордынцы изо всех хлестали коней, разогнались снова, что ветер. До войска коварных северян оставалось всего ничего, считай, рукой протяни и достанешь, как вдруг что-то снова пошло не так.
— Поднимай, — сказал я, когда дикари подошли для удара.
Десятки воинов того только и ждали, ухватили под ногами канаты и со всех сил потянули их на себя. На флангах поднялся двойной частокол и уставился на кочевников длинными пиками и заточенными кольями. Первые всадники были обречены. Там начиналась новая давка.
— Арбалетами, залп.
Стрелки развернулись на фланги, тысячи болтов излились кровавым дождём, прошивали плетёные щиты и кожаные доспехи, выворачивали суставы. Заслоны сработали чётко. Когда кочевники поняли, что им до нас не достать, на земле уже истекала кровью огромная масса их войска.
Остатки орды убегали. Болты били их в спины, но спустя несколько хисок схватка закончилась. Первое поле боя осталось за нами. Ошеломлённые воины не могли поверить глазам, застыли, будто статуи, бросая кроткие взоры назад, на помост.
— Победа! — закричали мы с курсантами в унисон.
Несколько мгновений люди молчали, переглядывались между собой, пока их, наконец, проняло:
— Да-а-а!.. ххорра торрек!.. ххорра, ххорра, ххорра!.. — разнеслись над степью их вопли.
— Сир, — склонил голову Бернис Моурт, приставив к виску указательный палец. — Ваша магия очень сильна, я до последнего сомневался, простите.
— Что скажешь, они не сбегут?
— Нет, — ответил граф. — Мурахе конец. Ему переломят хребет и бросят умирать в степи. Хоть халирцы и не ценят жизнь своих братьев, но такого поражения ему не простят. Но если Мураха хочет спасти свой род, то ему придётся идти в новый бой, он должен принести халиру вашу голову, иначе никак. А там, глядишь, и его пощадят. Тут выбор прост — либо воевать со всеми ордами халира Гараха, либо с нами.
— Надеюсь, ты прав, нужно с этим покончить, — задумчиво проговорил я, рассматривая в бинокль остатки орды. Кочевники становились лагерем в километре от бойни.
— Бернис, распорядись, чтобы воины навели здесь порядок. Кочевников хоронить пока не станем. Чучела уберите, пускай видят нашу ставку, какой она есть, пускай не боятся.
Ночь прошла тихо. Мы не делали вылазок, а дикари рискнули подослать только несколько отрядов разведчиков. Их специально не трогали, позволяя рассмотреть лагерь со всех сторон и медленно нас сосчитать, чтобы доложили Мурахе как есть. Кроме часовых у костров, на помосте всю ночь дежурили пришельцы. Шпионов заметил Борис. Наёмник просматривал степь в прибор ночного видения, его тренированный глаз и засёк незваных гостей. Борис подпустил лазутчиков почти впритык. Когда дикари в край обнаглели — пытались подобраться к костру и убить часовых — Борис подозвал десяток лучников и приказал сделать несколько залпов. Рядом с наглецами вырос пёстрый заборчик из тяжёлых стрел. Когда дикари убегали, наёмник не удержался, снял из винтовки почти всех шпионов, оставив только троих для доклада Мурахе.
На рассвете нас ждала новая битва. На этот раз кочевники стояли в пешем строю. Халирцы смекнули, что верхом до нас не добраться, а вот пехота могла снести малочисленную ставку северян и даже не заметить преграды. По самым скромным прикидкам их было раз в пять больше чем нас. Мы убрали все чучела и столбики с флангов и разбросали их перед лагерем. Ещё и Бернис увёл свой отряд в лес, так что армия защитников выглядела воистину скромной.
Арбалетчики стали в три шеренги. Перед стрелками вырос забор из брёвен высотой по грудь среднему воину. Так было сподручнее стрелять, к тому же частокол мог послужить дополнительной преградой для дикарей и неплохим подспорьем для наших копейщиков. Лучники стали позади. Там же пристроили телегу со стрелами. Несколько сотен пехотинцев в тяжёлых латах расположились перед ставкой торрека. Если случится прорыв — именно они выйдут вперёд и схлестнутся с врагами, пока стрелки сменят оружие и перестроятся для рукопашной схватки. Воины смотрелись бодро, верили в новую победу, последние страхи перед ордой успели развеяться над ковылями Великой Степи.
От места побоища до сих пор доносились вялые стоны. Видно, там было ещё полно раненных, но халирцы даже не попытались подобрать своих людей. Лагерь с обозом обустроили в спешке. Степняки поставили около десятка войлочных шатров. Там же собрали сотни телег, окружив ими табун лошадей.