— Так почему ты торчишь в этом захолустье, если действительно можешь летать? — прохрипел Кавендиш, опрокинув в себя еще одну порцию вонючего пойла.
Получив отпор, Гарри на несколько секунд задумался, подыскивая достойный ответ.
— Потому что здесь я у себя дома! — резко сказал он. — Я прожил здесь всю свою жизнь! На этом заводе работали мой дедушка, мой отец и их родственники. Это дает мне кое-какие права, не так ли? Теперь, когда все уехали, завод принадлежит мне! А что есть у тебя?
Кавендиш только пожал плечами.
— Дорога? — продолжал старик. — Так дорога принадлежит всем!
— Все не так просто. Все зависит от места, которое ты занимаешь на этой дороге. Можно идти одним и тем же путем, но иметь разные результаты. Обладать чем-либо — еще не означает, что ты можешь пользоваться этим себе на благо. Мои чувства не может украсть никто на свете. Весь секрет заключается в том, чтобы научиться смотреть на вещи не так, как все остальные!
— А твое золото! — вспылил Гарри, наклонившись над столом. — Оно принадлежит всем, господин Философ?
— Нужно жить красиво, — рассуждал далее Кавендиш, одним глотком опорожнив очередную чарку. — На золото можно купить продукты, оружие, лошадей, мулов, женщин…
— А самолет? — перебил его старик с огоньком в глазах. — Ты можешь купить самолет?
Огорошенный вопросом, Джаг резко откинулся назад, аж заскрипела спинка стула.
— Самолет? — повторил он задумчиво. — Вряд ли хоть один остался на земле. Невозможно купить то, чего не существует.
Тогда старик Гарри постучал указательным пальцем себе в грудь и с гордостью заявил:
— А у меня самолет есть!
Прищурившись, Кавендиш взглянул на старика так, словно увидел его в первый раз.
— Ты шутишь?
— Никогда в жизни, когда речь идет об авиации! — высокопарно выпалил Гарри. — Пойдем посмотрим!
Совершенно растерянный, Джаг пошел следом за ними. Со стороны процессия выглядела комично. Джаг уже стал жалеть, что вышел на улицу, так как мороз все крепчал. Наконец, Гарри открыл ворота ангара и гордо ткнул пальцем в направлении какого-то монстра, словно пришедшего из другой эпохи.
Это действительно был самолет. Новехонький, сияющий, словно только что с конвейера.
В голове Джага пронеслась волна смутных образов. Он вдруг вспомнил о заросшем озере и о зеленом фюзеляже, торчащем из тины, словно абстрактная статуя. Над трясиной виднелись только хвост и часть крыльев дельтовидной формы. Мало-помалу эрозия и вода разъедали самолет, и время от времени на поверхность вырывались огромные воздушные пузыри. В памяти Джага пронеслась вереница странных забытых видений, которые сейчас напомнили о себе. Он увидел, как в небе в строгом строю летели огромные «летающие крепости». С оглушительным ревом они так медленно двигались, что казалось, вот-вот рухнут на землю. В тот день, испугавшись, Джаг забился под большой вывороченный пень и несколько часов просидел там, трясясь и лязгая зубами от страха. С тех пор он никогда больше не видел самолетов.
— Какой красавец, а? — воскликнул Гарри. Его глаза сияли.
Кавендиш был просто потрясен увиденным. Указательным пальцем он сдвинул шляпу на затылок и вместе с Гарри медленно двинулся вдоль фюзеляжа.
— Черт бы меня побрал, — пробормотал он. — У этого старика действительно есть самолет.
— Правда, он хорош? — не унимался Гарри. — Я чищу его каждый день. На всей земле не найдешь самолета в таком прекрасном состоянии.
И действительно, корпус самолета, изготовленный из дюраля, блестел, как новенький.
— Я никогда не видел такого самолета, — сказал Кавендиш. — Он сделан, конечно, очень давно. Наверное, еще твоим прадедом, да?
Старик укоризненно глянул на него.
— Вопрос на засыпку: ты смог бы отличить биплан от дирижабля? — указав пальцем на самолет, он объяснил:
— Это «Юнкерс-87Б». Он построен не здесь! Кресты, которые ты видишь на крыльях и фюзеляже, являются эмблемой Третьего рейха. Это очень интересная модель. Она была гвоздем нашего музея. После остановки конвейера все самолеты вывезли, за исключением этой старой кукушки. С него сняли только вооружение, а все остальное оставили.
Джаг с восторгом смотрел на самолет. Он всегда восхищался всякого рода механическими устройствами. Нерешительно положив руку на носовую часть фюзеляжа, он удивился, что металл такой холодный. Заметив его волнение, Кавендиш произнес:
— Подойди поближе, он не кусается! Антикварная вещь! Ты можешь ласкать его, но не дождешься, чтобы он отблагодарил тебя рокотом мотора!