— Меня это не интересует! — отрезал Джаг. — Я все равно пойду за Энджелом!
— Ты сначала хорошенько подумай, — посоветовал Кавендиш. — Ведь у тебя нет абсолютно никакой информации, кроме твоих галлюцинаций.
— Я уже решил. И это — не галлюцинации!
— У тебя ничего не выйдет, Джаг. Ты обязательно потеряешь Энджела из виду, заплутав в каком-нибудь дремучем лесу.
— Я возьму его с собой!
— Вы умрете от голода или от холода, а может быть, от того и от другого. А ты подумал о том, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться до того места, куда тебя зовет Энджел? Если хочешь знать мое мнение, ты совершенно зря проделаешь долгий путь: охотники успеют уничтожить всех крылатых людей, и ты увидишь только горы трупов.
Джаг был вынужден согласиться с этими доводами. Он и сам сомневался в успехе своего похода, но не мог смириться с фатальной безысходностью, с ролью стороннего наблюдателя.
Осознав свое бессилие, Джаг принялся нервно расхаживать по ангару, пока не наткнулся взглядом на фюзеляж «юнкерса». И тут в его голове родилась блестящая идея.
— Самолет! — закричал он.
— Какой еще самолет? — не понял Кавендиш.
— На самолете я смогу сопровождать Энджела!
— Ты соображаешь, что несешь? — возмутился Кавендиш. — Этот старый соловей просидел на ветке уже много лет и никогда не взлетит! Ты не хуже меня слышал, что это всего лишь музейная реликвия! А в музеях хранятся только отжившие свой век вещи!
— Он взлетит! — глухим голосом упрямо произнес Джаг. — Если хочешь, можешь остаться здесь! Я тебя насильно за собой не тащу.
И, не дожидаясь ответа, он решительно направился к старику Гарри, который упаковывал трупы в пропитанную гудроном бумагу.
— Никто меня не переубедит! — закричал ему вслед Кавендиш. — Я никогда никому не уступал! И еще не родился тот человек, который уговорит меня сесть в это корыто! — он швырнул на землю окурок сигары, сердито растоптал его каблуком сапога и выкрикнул: — И вообще, с какой стати я должен помогать какой-то эскадрилье бекасов, которых я никогда в жизни не видел и на которых мне наплевать!
Энджел приземлился. Застыв в неподвижной позе на верхушке каменной глыбы, он напоминал статую скульптора-сюрреалиста.
Стоя у плиты, старик Гарри вырезал из конского филе небольшие куски и бросал их в раскаленное масло. Машинально облизывая покрытые жиром пальцы, старик поднял на Джага грустные глаза и покачал головой:
— Я хочу, чтобы ты знал, мой мальчик: я еще ни разу в жизни не управлял самолетом. Я хорошо изучил машину, точно знаю назначение всех систем управления, и мог бы манипулировать ими с закрытыми глазами. В течение нескольких лет каждый вечер перед сном, и даже во сне, я повторял все эти операции. Тысячу раз я пролетал над окружающим нас лесом, взлетал к солнцу, мчался над пустынями и самыми высокими горными вершинами. Я почти касался верхушек морских волн и колосьев обширных полей, таких же светлых и пышных, как прекрасные волосы Кристаль… Но это ничего не меняет, все происходило только во сне, а реально я никогда не управлял самолетом, — закончил он и перекрестился.
Стоя чуть поодаль и прислушиваясь к их разговору, Кавендиш довольно рассмеялся.
— Ну, что я тебе говорил? Все это басни и красивая ложь! Старик запутался в своем вранье. Ведь совсем недавно он утверждал, будто эта алюминиевая кастрюля может летать. А теперь говорит, что все это ему только приснилось!
Не обратив ни малейшего внимания на замечание Кавендиша, Джаг тихо сказал Гарри:
— Для меня это не имеет никакого значения, я верю в вас. Я уверен, что вы заставите самолет взлететь!
Старик почесал затылок и задумчиво произнес:
— Все дело в том, что у меня нет особого желания к перемене мест. Улетев отсюда, я потеряю все, а здесь я у себя дома.
— Но вы же не можете остаться здесь совсем один!
— Как раз наоборот! Сейчас я хочу пожить спокойно. Я смогу делать то, что захочу. И потом, все мои родственники похоронены здесь, на кладбище за ангаром, в самом начале взлетной полосы. Кому-то же нужно ухаживать за могилами.
— Вы всегда сможете вернуться! — настаивал Джаг.
Кавендишу надоела бессмысленная болтовня, и он решил вмешаться, чтобы направить разговор в другое русло.
— Вы договоритесь чуть позже, — облизываясь, сказал он. — Еще немного — и мясо пригорит.