– Как мне отпустить тебя? – проскрежетал Мариан, уткнувшись лбом ей в плечо. Пальцы его впивались ей в плечи и наверняка причиняли боль, но он никак не мог их разжать, хотя было уже совсем горячо.
Королева ласково погладила его обжигающей рукой по лицу, заставляя поднять на нее взгляд, – и Байдек увидел в ее глазах, как страшно жене сейчас и тяжело. По коже Василины словно разряды молний пробегали.
– Надо, – по щекам ее потекли слезы. – Не держи меня, Мариан. Нельзя.
Гвардейцы стали отходить в сторону, прикрывая лица руками, – тело Василины засияло, а вокруг, наоборот, повеяло морозом. Она застонала, умоляюще глядя на Байдека, – и он, чувствуя, как деревенеют пальцы, с усилием оторвался от нее, отпуская. Королева со свистом вздохнула, закрывая глаза и раскидывая руки, приподнялась над землей, окутанная пламенем, и полетела во дворец. Мариан бросился следом, едва успевая: жена его прожгла запертую дверь в подвал, потоком пламени просочилась сквозь плиты подъемного механизма, а за ним и через «шахматный» проход в подземелье, найденный Полиной, и, когда Байдек вошел туда, супруги он уже не увидел.
Он понесся по замороженному, покрытому инеем ходу вперед. Впереди что-то шипело и скрежетало. Добежал до завала, перекрывавшего путь в усыпальницу Иоанна… там толпились испуганные рабочие, а в центре завала зиял широкий проплавленный ход, исходящий дымом.
– Очень горячо! – предупреждающе охнул кто-то, но Байдек, не обращая внимания, прыгнул в проход. Ноги ступили на обжигающий камень, и предплечье тут же кольнул браслет, подаренный огнедухом Ясницей. Барон побежал вниз по наклонному ходу и вышел в огромном зале, в центре которого пылал лавовый огневорот, окружающий возвышение, где покоилось тело первопредка дома Рудлогов.
Королева, уже не сияющая, а очень маленькая и дрожащая, стояла у края пышущего жаром озерца, чей уровень был вровень с полом. На поверхности лавы стреляли огненные язычки, она светила красным и золотым, беспрестанно покрываясь черной вязью остывающей и тут же плавящейся породы.
– Василина! – сдавленным горлом крикнул Байдек в ужасе. Ноги его жгло, но он бежал к ней.
Королева повернулась к нему, покачала головой и, рвано вздохнув, шагнула в лаву. Ее окутало пламя – и она растворилась в нем, погружаясь в огневорот. В усыпальнице полыхнуло белым. Мариан, не добежавший нескольких шагов до жены, рухнул на спину, застонал: из центра расходились волны жара, яростно стегая его, отражаясь от стен, заставляя корчиться и закрываться руками.
Он поднялся обратно в подземный ход только через несколько часов, в течение которых вглядывался в лавовое озеро и шептал молитвы Красному Воину. Никто не посмел последовать за королевой и ее супругом вниз, а вспышки жара и белого света напугали рабочих так, что они послали за охраной.
Наверху Мариана ждали Тандаджи и Стрелковский, обеспокоенный премьер Минкен, министры. Байдек посмотрел на их серьезные, тихие лица и проговорил:
– Проход нужно закрыть решеткой, чтобы никто не смог проникнуть внутрь и нарушить покой усыпальницы. Моя супруга удалилась по зову своей крови. На время ее отсутствия она назначила меня регентом.
– Сколько ее величество будет отсутствовать? – после продолжительного молчания поинтересовался Тандаджи.
Принц-консорт и новоиспеченный регент устало потер красное лицо и ответил:
– Я не знаю. Но какое-то время стране придется жить и воевать без королевы, господа. А мне, – добавил он тяжело, – без жены.