Маленькая комната, в которую мы забираемся пуста, обставлена стеллажами, что похоже, что мы влезли в какую-то кладовую. Когда мы выходим в коридор, на полу грязные следы, говорящие нам о том, что люди были здесь недавно. За пределами комнаты находится ряд коридоров, но слабый след грязи указывает, какой путь используется часто. Джубили берет направление по коридору, и я молча двигаюсь за ней, готовый реагировать на любой признак жизни. Сердце бьется слишком быстро, и я чувствую соответствующий отклик в голове. Нет никаких признаков огонька, наш проводник, к лучшему или к худшему, покинул нас.
Джубили останавливается перед первым поворотом, выглянув за него, чтобы удостовериться, что путь свободен. Подняв руку, она манит меня двумя пальцами, чтобы я следовал за ней.
Объект проложен как лабиринт, но пути и двери помечены. Мы добираемся до разветвленного коридора, и я указываю пальцем на знак со стрелкой, на котором написано «ГЛАВНАЯ ДИСПЕЧЕРСКАЯ». Джубили кивает; оттуда мы могли бы получить представление о расположении этого места и найти комнату с записями или с доступом к компьютеру.
Несколько дверей оснащены стеклянными проемами, открывающими вид на незнакомое оборудование и полностью укомплектованные лаборатории за их пределами. Некоторые из них заняты людьми в белых халатах, и мы быстро проходим мимо них. Правда, мы могли бы схватить одного или двух из них, чтобы допросить, но нет никакой гарантии, что они даже знают, на кого они работают. Нам нужны веские доказательства.
На одной группе людей мои глаза задерживаются. Она собрана вокруг тела человека, разложенного на столе. Он до сих пор одет в камуфляжные брюки и военные ботинки, и ученые собрались вокруг его головы. Один из них отходит, чтобы взять инструмент с соседнего лотка, и мне становится видно, что вся верхняя часть черепа была удалена, и остальные тщательно вынимают кусочки его мозга, выкладывая их в аккуратно помеченный ряд. Посмотрев на Джубили, я понимаю, что она также напряглась, как и я, ее выдают плечи. Но мы не можем помочь ему, мы оба это понимаем.
Наш путь ведет к двери, обозначенной как «Главная диспетчерская», и Джубили останавливается, чтобы оглянуться на меня. Я смотрю ей в глаза, проверяю зрачки, ищу слабый намек, что скажет мне, что она под влиянием шепотов, но я никогда не видел, как это происходит, только она. Я не знаю, что ищу, и это заставляет меня почувствовать себя плохо от напряжения.
Затем дверь резко открывается, и мы оказываемся лицом к лицу с испуганным человеком в белом халате.
Долгое время мы все с удивлением смотрим друг на друга. Он открывает рот, чтобы позвать на помощь, но Джубили молниеносна. Она бьет его, и то, как его голова откидывается назад, когда он падает на пол, выглядело бы комично в любое другое время. Я не могу не задаться вопросом, как выглядел я, когда она вырубила меня, прежде чем сбежать из пещер фианны.
Теперь мы с ней двигаемся как одно целое… я подхватываю его за подмышки, она хватает за ноги, и мы затаскиваем его обратно в комнату. Быстрый взгляд через плечо удостоверяет, что никого нет, и мы одни, за исключением длинного ряда мониторов и бессознательного ученого.
Я приседаю, чтобы взглянуть на него, и когда я приоткрываю его веко, все, что я вижу — это лишь белок.
— Ты действительно должна была его вырубить?
Джубили стоит у двери, прислушиваясь.
— Что я еще могла сделать? Я не сильно его ударила, он будет в порядке.
— Тебе надо вначале думать, потом делать. — Я переворачиваю человека на бок, чтобы он не подавился собственным языком, пока находится без сознания.
— Не моя сильная сторона. — Она пожимает плечами, отходя от двери, чтобы начать рыскать по комнате. — Здесь мониторинг климата Эйвона, — говорит она, наклоняясь, чтобы изучить экран. — Здесь отображаются данные по видоизменению за последние два десятилетия. Гораздо более подробные показания, чем то, что мы получаем от «ТерраДин». — Она замолкает, но я знаю, что мы оба думаем о теории Мерендсена, что прогресс Эйвон, как и прогресс планеты, уничтоженной Лару, подделывается.
Я остаюсь рядом с ученым, и он не шевелится, когда я проверяю его на наличие оружие, а затем распахиваю белый халат, чтобы убедиться, что на его поясе ничего нет. Все, что я вижу, это бейджик с удостоверением личности, и я собираюсь запахнуть халат, когда в глаза мне ударяет блеск через пластиковую оболочку пропуска. Рядом с карточкой проглядывается серийный номер — без имени или фотографии — и это крошечный идентификационный чип. Он точно такой же, что и тот у Джубили, который мы нашли во время нашего первого визита сюда, вплоть до крошечной лямбды. Комната немного кружится, и я тру глаза, пытаясь вспомнить, когда у меня в последний раз было больше, чем несколько часов непрерывного сна.