Он колеблется, наблюдая за мной на своем экране, изогнув брови.
— Ты мне не поверишь, если я тебе скажу, — говорит он, наконец. — Ли, просто держись. Я собираюсь найти способ добраться до тебя.
— Нет, — отвечаю я, склоняясь ближе к экрану, как будто он услышит меня лучше. — Сэр, я не прошу вас приезжать. Ситуация с фианной слишком опасна, и теперь вы гражданский. Я только ищу информацию, которую мы можем принести высшим специалистам, чтобы получить ответы.
— Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, чтобы узнать, что ты была тихо убрана за то, что задавала неправильные вопросы. — Голос Мерендсена ускоряется, это редкое проявление интенсивности. Он тоже наклоняется — мы в сантиметрах друг от друга, если отбросить миры. — Некоторые вещи я не могу сказать по линии связи, это небезопасно.
Облегчение от его реакции на мои подозрения о «Компании Лару» стремительно уходит прочь, оставляя за собой на их месте плотный, холодный страх. Что может быть настолько секретным — намного хуже ярости, шпионажа за своим тестем и признания в том, что видел давно похороненные документы — чтобы пересечь всю галактику к истерзанной войной планете, и о чем-то рассказать мне?
— Я буду там, — продолжает он. — Транспорт приезжает сюда не часто, но я что-нибудь придумаю. Мне придется оставить Лили здесь — я не могу затащить ее в это снова. Неизвестно, что может случиться.
Я сопротивляюсь желанию сказать ему, что последнее, чего я хочу — это притащить сюда Лили Лару.
Он все еще продолжает говорить.
— Дождись меня, хорошо? Я серьезно, капитан. Не убегай и не делай что-нибудь в стиле Ли, пока я не доберусь до тебя.
Я киваю.
— Да, сэр.
— Клянешься?
Странно, лицо Флинна проносится перед моими глазами. Потребуется недели до того, как Мерендсен прыгнет на корабль, чтобы добраться сюда… Что если, вопреки разным обстоятельствам, Флинн пришлет сообщение мне через Молли, потому что будет нуждаться во мне? Как я могу пообещать сидеть здесь и ничего не делать, когда жизнь одного идиота может быть в опасности?
Но потом это поражает меня: это совсем не похоже на меня думать таким образом. В какой Вселенной капитан Ли Чейз рискует жизнью, конечностями и безопасностью своих людей из-за какого-то изгнанного мятежника и планеты, за которую он готов умереть?
Ничего подобного в стиле Ли в этом нет.
Я медленно киваю, игнорируя ноющее чувство в животе, когда я говорю.
— Я клянусь ничего не делать в стиле Ли.
Мерендсен следит за мной, не доверяя моим колебаниями. Но затем он кивает и откидывается назад.
— Я буду там, как только смогу.
Монитор становится черным, мигая белым текстом: «СЕАНС ЗАВЕРШЕН». Я нажимаю на клавиатуру, и все, бесшумно скрываясь, обратно складывается в стол. Как будто ничего не случилось.
Я стараюсь не думать о том, что бы сказал Флинн, если бы узнал, что я только что сделала. Утром я оставлю ему сообщение в «Молли». Мне нечего ему сказать, за исключением того, что скоро у меня будет прогресс в делах. Этого будет недостаточно. Этого никогда не будет достаточно, и я представляю его горе, его разочарование, его ненависть ко мне и к моему миру.
Я знаю, что он не получит мое сообщение, я знаю, что он в бегах, и эта база — последнее место, куда он вернется. Но оставить сообщение — это, так или иначе, утешение. Надежда. Знак, что я не сдалась. Что, если он вернется…
Но он ушел. Я одна.
— Xiao jie, mei kan jian ni lai guo zher.
Голос вмиг останавливает ее — прошло много лет с тех пор, как кто-то обращался к ней на языке ее матери. Она поворачивается, чтобы увидеть огромного, пугающего человека-гору, покрытого татуировками, стоящего за стойкой. Это ее первый выходной с тех пор, как ее перевели, и теперь она хочет вернуться в казармы.
— Извини, — отвечает девушка автоматически. — Я не говорю на мандаринском. — Это не ложь. Она не говорила на нем со времени смерти своих родителей.
— Правильно, — отвечает бармен, дружелюбно улыбаясь, но все понимая, будто он может читать ее мысли. — Ну, я Молли. Добро пожаловать на Эйвон.
Девушка не может перестать смотреть на него, слишком смущенная тем, как странно его дружелюбный голос сочетается с татуировками и горой мышц.
Он смеется, как будто привык, что люди недооценивают его. На мгновение он немного похож на ее отца, хотя у них нет ничего общего.
— У всех нас есть прошлое, — говорит он, поднимая руку и указывая на татуировки, которые, похоже, меняются и меняются, когда она смотрит на них. — Но здесь ты можешь выбрать то, чего придерживаться.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ФЛИНН
ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ патрули утроились, и поэтому я прятался на ничейной территории, подозревая, что каждому была выдана фотография мятежника, который похитил Ли Чейз в «Молли Мэлоун».
Что они не знают, так это то, что рано или поздно Макбрайд с фианной нанесут ответный удар в ответ на резню Джубили — акт войны, о котором военные даже не подозревают — и когда это произойдет, охота на меня будет наименьшим из их приоритетов.
Я осторожно перемещался, особо никогда не приближаясь близко к периметру базы и в тоже время никогда от него далеко не отдаляясь. Военная база похожа на приземистую, острую громадину, припавшую к ногам перед горизонтом Эйвона — Эйвона — мира мягко изогнутых водных путей и медленно движущихся островков водорослей. На его туманном фоне типовые дома, в виде прямых углов, сделанные из ржавого металла и пластины, неестественны. База всегда мне представлялась нуждающимся в удалении нарывом, полным кровавой слякоти с топающими по ней ногами. Когда я был маленьким, мне представлялось, что однажды нарыв вскроется, и под ним снова окажется блестящий, новый и исцеленный Эйвон.
Я держусь в отдалении, прежде чем нахожу место возле твердой земли, чтобы скрыть свою лодку. Через полчаса я проскальзываю между двумя зданиями на окраине города, избегая взглядов караульных солдат.
На записи с камер наблюдения поблизости от Дэвина Куинна перед взрывом была девушка. Мне нужно знать, была ли это его дочь, София. Мы играли вместе, когда были детьми, и я думаю, что, возможно, она мне поверит. Я должен выяснить, знает ли она что-нибудь о том, что превратило мирного человека, такого как ее отец, в убийцу. Что превратило Джубили в убийцу? Этот вопрос и вид Джубили, с черными глазами, каковы они были на острове, и пустым лицом — были моими постоянными спутниками последние три дня.
Город представляет собой сетку изношенных типовых зданий, разделенных грунтовыми дорогами, уличными знаками, с указанными на них числовыми обозначениями. Обычно в это время суток на улицах достаточно много прохожих, сейчас же они пусты. Сочетание комендантского часа и осторожности. Хотел бы я сказать, что горожане боятся только тяжелой руки военных… на самом же деле, особо никто с моей стороны не захотел бы признать, что большинство из них достаточно часто попадали под перекрестный огонь. Я спешу мимо закрытых домов, опустив голову, и воротник одолженной куртки скрывает мой профиль. Одетый в серое, я просто еще одна тень.
Собака пробегает мимо меня, спеша в дом или в какую-нибудь дыру. Я автоматически поворачиваю голову, чтобы проверить, откуда она взялась, и застываю. Что-то движется с той стороны, что-то слишком большое, чтобы быть собакой. Сердце подпрыгивает, и я заставляю себя двигаться медленно и плавно, когда возвращаюсь на соседнюю улицу и укрываюсь за зданием. Главное не делать быстрых и судорожных движений, чтобы не привлекать внимание.
Три фигуры пробираются вверх по улице, и они не trodairí. Они не идут в такт, отбивая Эйвон под ногами. Но они действительно двигаются осторожно, скрытно, и через мгновение я узнаю походку: они — фианна. Макбрайд впереди, окруженный двумя, одного из них я не узнаю, но другого, с левой стороны, я узнаю с первого взгляда. Это Шон.
Я прижимаюсь к стене дома, когда они приближаются к перекрестку, склоняя голову, старясь, чтобы серое пальто слилось со стенами — держаться в темноте все еще является моим лучшим выбором.