Когда мы отпускаем друг друга, мы не разговариваем. Вместо этого Флинн отпихивает ногой лодку, отправляя ее обратно, чтобы любой, кто найдет ее, не знал, где мы. Я наблюдаю, как она прорезает туман, пока туман не смыкается вокруг нее, и она не исчезает.
Ей уже снился этот сон раньше. Он начинается с огня, но она не боится его. Он, как живой, проносится по магазину, но когда он доходит до нее, он ощущается не более чем летним ветерком, приятным и теплым. Она может контролировать огонь, она может заставить его идти туда, куда она хочет, и она может не дать ему поглотить ни одной пылинки в магазине ее матери.
Она говорит огню отступить, вернуться к тому, чтобы быть весело потрескивающим огнем на очаге. Но на этот раз огонь не слушает.
Девочка снова пытается, и снова ничего не меняется, вместо этого огонь вспыхивает, и на этот раз он обжигает ее руки. Она не чувствует боли во сне, но она боится. Она знает, что ей нужно бежать, но теперь огонь вокруг нее, и отступать больше некуда.
Ее единственный шанс позволить огню забрать ее.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ФЛИНН
ТЕПЕРЬ ПУТИ НАЗАД НЕТ. Я осознаю это, когда исчезает лодка. На мгновение сердце тянет меня за ней — в место, где можно спрятаться, привести туда Джубили и там и остаться. Я все еще чувствую ее рядом с собой, и я цепляюсь за это тепло, отталкивая от себя мысли, что возможно, я поцеловал ее в последний раз.
Я поворачиваюсь лицом к, казалось бы, пустынному, туманному острову.
— Как ты находишь то, чего не видишь? — спрашиваю я тихо, потому что все еще слышу отдаленные крики с болота, которые напоминают мне, что фианна охотится за нами.
Она прищуривается, обратившись к центру острова.
— Мы знаем, что это там. Теперь, когда мы понимаем, что ищем, может быть, мы можем обойти все, что шепоты делают с нашими головами, скрывая его.
Я осматриваю плоское пространство грязи.
— Хорошо, — бормочу я. — Давай, посмотрим на тебя. — Я воскрешаю память об увиденном мной объекте. Я ищу прямые линии в ландшафте, которых нет. Стены, углы, забор из звеньев цепи. Ощущается головокружительное желание отвернуться, но я напрягаю зрение и пытаюсь снова.
Только когда Джубили хватает меня за подбородок и поворачивает лицом к центру острова, я понимаю, что все-таки отвернулся. Она сочувственно смотрит на меня, и мы беремся за руки, чтобы не сбиться с пути. Наши пальцы крепко переплетаются, когда мы продвигаемся вперед, останавливаясь после каждого шага, чтобы проверить, что мы все еще движемся по направлению к центру.
Воздух мерцает передо мной, в висках стучит, и я позволяю себе прикрыть на секунду глаза. Все мое тело начинает протестовать, плечи начинают болеть там, где ремень безопасности врезался в них, внутри все ноет после нашей дикой посадки. Я жду, когда боль отступит хоть на чуть-чуть.
«Не верь тому, что видишь», — сказала Лили Лару. Я воскрешаю в памяти все об объекте. Затем я открываю глаза, и передо мной стоит забор из звеньев цепи.
Я резко останавливаюсь, но следом идущая Джубили сталкивается с ним. Он звенит и гремит, проливая капли росы сверкающим душем. Мы оба замираем, ожидая возгласов с болота позади нас или криков изнутри комплекса. Идут секунды, и, будто мы повернули ключ, остальная часть забора медленно материализуется, а за ней вырисовывается скопление блочных зданий. Мерцание исчезает, и воздух перед нами становится прозрачен.
— Твою… — Джубили проглатывает ругательство, стирая воду с лица. — Остановились как раз вовремя… тебе что было трудно предупредить меня? — Ее рот искривляется и, несмотря на все, мне хочется засмеяться.
Я делаю шаг назад, стараясь следовать в темноте по периметру забора.
— Та башня… это контрольно-пропускной пункт? — Я указываю на низкую, приземистую черноту на некотором расстоянии.
Джубили качает головой, поднимая взгляд на меня.
— Это башня связи… видишь спутниковые тарелки? Но у них там так же есть сигнализация, и на каждом заборе висят прожекторы. Мы пройдем возле этой башни и будем обнаружены, когда они осветят нас как при параде, и нам будет некуда бежать.
— Я мог бы попытаться сделать дыру здесь, как мы и постоянно делаем на вашей базе.
Джубили закатывает глаза. Она опускает мою руку и оставаясь лицом к забору делает три шага назад, который должно быть по крайней мере четыре метра в высоту. Затем она бежит к нему, отталкивается и использует импульс, чтобы вскарабкаться на вершину за считанные секунды, затем она перекидывает ногу и переваливается через забор, подмигивая мне.
— Тогда поторопись. Подтянуть? — Столкнувшись с задачей, с которой она знает, как справиться, она абсолютный солдат, ухмыляющийся и уверенный в себе. Я бы возненавидел ее за это совсем недавно, но теперь ее улыбка мне дорога.
Я отвечаю ей улыбкой, когда я поднимаюсь за ней, это на мгновение становится похоже на то, как быть с друзьями в детстве, выяснять, кто может подняться на самый высокий шпиль скалы. У нас есть всего несколько секунд, чтобы насладиться нашей маленькой победой. Затем в тумане раздается резкий свист, и мое сердце подпрыгивает.
— Это предупреждение, — говорю я, переводя сигнал фианны для нее. — Они нашли лодку.
Улыбка Джубили исчезает, и мы снова боремся за свою жизнь.
— Пойдем.
Объект кажется безлюдным, по крайней мере, снаружи. Внезапно мы видим фигуру в очках ночного видения, исчезающую за углом здания, и хотя мы приседаем и замираем, охранник не возвращается.
Придерживаясь тени, мы добираемся до ближайшей двери главного здания, только чтобы найти ее наглухо запертой. Если бы это был обыкновенный объект, дверь была бы заблокирована по последнему слову техники с кодированием, которое бы оставило запись о людях, которые получили доступ к этому месту. Вместо этого дверь открывается вручную — низко технологичное оборудование, требующее ключей. Я ощупываю дверную раму, но нам не повезло, никто не спрятал здесь ключ. Вместо этого мы вынуждены пробираться вдоль стены, проверяя окна, пока не находим окно, которое Джубили может аккуратно выбить локтем.
Маленькая комната, в которую мы забираемся пуста, обставлена стеллажами, что похоже, что мы влезли в какую-то кладовую. Когда мы выходим в коридор, на полу грязные следы, говорящие нам о том, что люди были здесь недавно. За пределами комнаты находится ряд коридоров, но слабый след грязи указывает, какой путь используется часто. Джубили берет направление по коридору, и я молча двигаюсь за ней, готовый реагировать на любой признак жизни. Сердце бьется слишком быстро, и я чувствую соответствующий отклик в голове. Нет никаких признаков огонька, наш проводник, к лучшему или к худшему, покинул нас.
Джубили останавливается перед первым поворотом, выглянув за него, чтобы удостовериться, что путь свободен. Подняв руку, она манит меня двумя пальцами, чтобы я следовал за ней.
Объект проложен как лабиринт, но пути и двери помечены. Мы добираемся до разветвленного коридора, и я указываю пальцем на знак со стрелкой, на котором написано «ГЛАВНАЯ ДИСПЕЧЕРСКАЯ». Джубили кивает; оттуда мы могли бы получить представление о расположении этого места и найти комнату с записями или с доступом к компьютеру.
Несколько дверей оснащены стеклянными проемами, открывающими вид на незнакомое оборудование и полностью укомплектованные лаборатории за их пределами. Некоторые из них заняты людьми в белых халатах, и мы быстро проходим мимо них. Правда, мы могли бы схватить одного или двух из них, чтобы допросить, но нет никакой гарантии, что они даже знают, на кого они работают. Нам нужны веские доказательства.
На одной группе людей мои глаза задерживаются. Она собрана вокруг тела человека, разложенного на столе. Он до сих пор одет в камуфляжные брюки и военные ботинки, и ученые собрались вокруг его головы. Один из них отходит, чтобы взять инструмент с соседнего лотка, и мне становится видно, что вся верхняя часть черепа была удалена, и остальные тщательно вынимают кусочки его мозга, выкладывая их в аккуратно помеченный ряд. Посмотрев на Джубили, я понимаю, что она также напряглась, как и я, ее выдают плечи. Но мы не можем помочь ему, мы оба это понимаем.