Прежде чем я успеваю понять, что происходит, стон позади меня разбивает мне сердце. О Боже, нет.
Я разворачиваюсь, чтобы обнаружить бедное лицо Флинна с взглядом, устремленным в пол, опирающегося одной рукой на консоль.
— Джубили… — он еле выговаривает мое имя, как будто находится на последнем издыхании.
Я бросаюсь к нему, будто прикосновение к Флинну может изгнать внезапное острие страха, ползущее по позвоночнику.
— Говори со мной!
Но он не успевает ответить, он откидывается на стену, и на мгновение его голова поднимается достаточно, чтобы я увидела его взгляд с расширенными от ужаса глазами, когда он борется с тем, что с ним происходит.
— Нет… нет, я не могу… — Сердце разрывается, и с ним страх держит меня в заложниках, и я, шатаясь, делаю шаг к нему.
Это должна была быть я.
Я проглатываю страх.
— Мы выберемся отсюда. — Будь прокляты шепоты… судьба Эйвона проклята. Я не могу смотреть, как душа Флинна, его сердце исчезают передо мной.
— Вообще-то, это не так. — Я почти забыла про ученого, доктора Кармоди, который сидит на полу. Я поворачиваюсь, чтобы схватить его и замираю.
Он держит направленный на меня пистолет, должно быть, оно было спрятано под консолью. Я должна была следить за ним, мне следовало связать его. Я должна была дать Флинну… я задыхаюсь, не в состоянии сосредоточиться на пистолете этого человека. Все, что я вижу, это Флинн, наполовину свернувшийся рядом с консолью, пытающийся бороться с шепотами.
— Отлично! — рявкаю я на Кармоди, поднимая руки. — Арестуй меня, пристрели, мне все равно. Только позволь мне помочь ему… — я делаю шаг в сторону Флинна, но Кармоди нажимает на переключатель сбоку пистолета. Шепоты жужжат в ушах, и я снова останавливаюсь.
— Ты не можешь ему помочь, — отвечает Кармоди, мельком посмотрев на Флинна, чтобы потом впиться в меня глазами. — Он уже покинул эту жизнь.
Я открываю рот, пытаясь найти слова, чтобы опровергнуть то, что он сказал. Но прежде, чем я это делаю, Флинн движется. Он быстр, так молниеносен, что глаза едва успевают следовать за ним. Он несется к Кармоди, хватает его за руку и дергает ее. Пистолет стреляет, и он не лазерный, оставляя дымящуюся дыру в потолке. Ошметки потолка падают на пол. Прежде чем я успеваю сделать шаг, чтобы помочь ему, другая рука Флинна обхватывает сзади шею Кармоди и ударяет его с отвратительным хрустом головой об консоль. Он не останавливается и снова ударяет ученого, снова и снова, пока кровь не покрывает консоль, пока я не начинаю кричать, все еще неподвижно стоя на месте.
Флинн… мне только виден его профиль, отпускает мертвеца и позволяет телу упасть на пол.
Все это произошло в течение пары ударов сердца, так быстро, что я не успела вздохнуть. Пятна витают перед моими глазами, мне не хватает воздуха.
— Ф-Флинн?
Ему требуется вечность, чтобы повернуться, за которую я тысячу раз представляю его с обычной, нахальной улыбкой, и глубиной его зеленых глаз. Он будет стоять, как будто ничего не изменилось, он скажет мне, что научился самообороне от меня, он повернется и посмотрит на меня, и он будет цельным.
Но вместо этого у стоящего в нескольких футах от меня парня пустое лицо, зеленые глаза угасли. В них нет ничего, кроме черного стекла, отражающего мое собственное лицо.
— Нет, — говорит он спокойным, собранным голосом. На его шее и подбородке пятна крови Кармоди. — Больше нет.
Я замираю, не в состоянии двинуться, не в состоянии дышать, когда он нагибается, что забрать пистолет из обмякшей руки Кармоди. Он осматривает его, не утруждаясь приглядывать за мной. Когда он поднимает глаза, в его лице нет ничего, кроме абсолютного спокойствия.
— Это должна была быть я, — шепчу я.
— Ты нужна нам, — отвечают штуки в мозгу Флинна. — Мы считаем тебя лучшим вариантом.
Ноги дрожат — от гнева, от страха, от истощения — и я упираюсь рукой в стену для поддержки.
— Что Лару хочет от меня?
Штука-Флинн вежливо кланяется мне.
— Ты спрашиваешь о том, кто удерживает нас? — Его голова медленно наклоняется на бок, явно насмехаясь, изображая вдумчивый интерес, пока не останавливается под странным, неестественным углом. — Мы больше не действуем по его приказу.
Дыхание в ответ на эти слова перехватывает коротким, безумным мерцанием надежды, но затем сердце падает, когда ствол пистолета переводится на меня.
— Мы больше не действуем по чьему-либо приказу. Мы видели, что такое человечество: его невозможно спасти. — В голосе нет насилия, нет ненависти; спокойствие в нем более ужасающе, чем если бы он пришел ко мне, крича и извергая угрозы. Он указывает пистолетом в сторону двери, отталкивая тело Кармоди одной ногой, чтобы расчистить себе путь. — И ты будешь той, кто освободит нас.
Рука опускается на пустое место, когда она автоматически ищет пистолет, которого больше нет. Я спиной делаю шаг к двери, не отрывая глаз от Флинна. От того, что раньше было Флинном.
Не думай, не раскисай. Просто продолжай двигаться.
— Ты не понимаешь, — говорю я, когда его глаза следят за мной. — Мы тоже хотим остановить Лару. Мы не такие как он.
— Вы все такие как он.
Я хватаюсь за ручку позади себя, но пока не поворачиваю ее. Существо держит дистанцию, слишком умное, чтобы подойти достаточно близко ко мне, не давая мне возможность отобрать у него пистолет. Флинна я могла бы разоружить и вырубить. Но увидев, что он сделал с Кармоди… ни один человек не может двигаться так быстро.
— Лили сказала, что вы помогли им, — бормочу я, бросая быстрый взгляд в коридор через проем в двери. Он пуст, как и прежде.
Пустое выражение лица Флинна не меняется.
— Мы знаем, о чем ты говоришь. Она была с нами в темноте какое-то время.
С нами? И я пользуюсь этим признанием, говорю быстро, пытаясь умерить голос так, как это сделал бы Флинн. Если бы только он был здесь, со своей страстью и дипломатией… я же хороша только для борьбы.
— Значит, вы ее знаете. Вы знаете, что она не похожа на своего отца. И я тоже… и Флинн тоже. — Я давлюсь его именем.
— Все шаблоны данных содержат аномалии. — Флинн останавливается, но пистолет не дергается. — Продолжай идти.
Я игнорирую приказ.
— Зачем вести нас сюда? — Я думаю о свете на болоте, зеленом сиянии, которое было так похоже в моих самых тусклых воспоминаниях на призрак из Новэмбэ. — Почему бы просто не заставить ученых, Лару, отпустить вас?
— Наш хранитель никогда не приближается к нам достаточно близко, чтобы мы могли схватить его. Те другие, которыми он управляет, сделали трудным для нас населять их умы с какой-либо точностью. — Флинн снова толкает тело Кармоди, на этот раз, чтобы перевернуть его на живот. Под мешаниной крови и волос, чуть ниже уха, находится крошечный шрам, слишком прямой и точный, чтобы быть от несчастного случая.
Я проглатываю тошноту, отрывая глаза от кусочков черепа, торчащих из головы Кармоди.
Он не вздрагивает.
— До того, как нас привезли сюда, мы существовали как части единого целого, части одного ума. Наш хранитель узнал, что быть оторванными друг от друга — худший вид агонии, который мы можем знать. Когда он нами недоволен, он отправляет нас в темное место. — Лицо шепота, лицо Флинна, ничего мне не выдает. Ни страха, ни ненависти, ни даже мерцания вспомнившейся боли. — Он не сделает этого снова, когда мы будем свободны.
Становится все труднее дышать, грудь сжимается от какой-то паники, которую я не ощущала годами, не с моего первого раза в бою. Нет выхода. Никакого. Я закрываю глаза медленно вздыхая, фокусируясь на воздухе, проходящем через легкие.
— Почему я должна помогать вам? — Мне приходится бороться, чтобы выговорить следующие слова: — Вы забрали единственное, что у меня осталось. Вы забрали его…
— Потому что он все еще здесь. Потому что, если ты освободишь нас, мы вернем его тебе. Мы спасем тебя, и эту планету напоследок.