Женевьев напряглась, когда они подошли ближе, чтобы говорить так, чтобы никто вокруг нас не услышал.
— Мы с Лео шли сюда, — сказал Эмметт. — Увидели группу Воинов.
— Черт. — Дэш выругался первым, но это было лишь на долю секунды раньше, чем мое собственное ругательство. — Думал, может, мы передохнем, и они от нас отстанут.
— Похоже, нет, — пробормотал Лео.
— Что нам делать? — спросила Брайс.
— Ничего, детка, — ответил Дэш. — Будем смотреть в оба. Держитесь вместе.
Настроение изменилось, пока мы стояли в очереди. Никто из нас не разговаривал. Мы только шаркали вперед по мере продвижения нашей очереди.
— Эй, ребята! — Мы все повернулись на радостный голос Пресли. Ее белая стрижка пикси была прикрыта сутулой косой. Ее улыбка померкла, когда она подошла к нашей группе. — Что случилось?
— Воины.
Пресли встала на носочки, чтобы осмотреться. Когда ее взгляд остановился на чем-то позади нас, она замерла.
Трое мужчин, одетых в куртки с порезами воинов, разговаривали с долговязым парнем с сигаретой, зажатой между двумя пальцами.
— Какого хрена Джеремайя делает? — рявкнул Лео.
Подождите, это был жених Пресли? Почему он разговаривал с Воинами?
— Это и есть Воины? — спросила Пресли, ее глаза расширились, когда она повернулась к Дэшу. — Я не знала. Джеремайя сказал мне, что это пара парней, с которыми он познакомился, играя в покер. Они иногда приходят к нам.
— К тебе домой? — спросил Эмметт.
Она кивнула, ее лицо побледнело. — На них не было этих жилетов.
— Черт побери. — Дэш потер челюсть. — Значит, они не затаились. Они были здесь все это гребаное время.
— Ты с ними разговариваешь? — спросил Лео у Пресли.
Она пожала плечами. — Иногда.
— О чем?
— Ни о чем. Я не знаю. Один из них спросил меня, где я работаю. Они говорили со мной о свадьбе. Ничего важного. В основном они приходили, болтались какое-то время, а потом Джеремайя шел с ними на встречу.
— Он знал, что они были воинами? — спросил Эмметт.
Она закрыла глаза. — Я не знаю.
Женевьева прижалась ко мне. Мы были глупцами, думая, что они нам поверили. Как бы она ни была убедительна, Женевьева солгала им в лицо. Либо Воины знали, либо подозревали.
Когда они узнают, я буду покойником.
— Мы встали. — Брайс подтолкнула Дэша, чтобы они заняли очередь за фотографиями. Они улыбнулись, но ни одна из улыбок не достигла их глаз.
Когда пришло время нам с Женевьев подниматься, я не хотел, чтобы на наших лицах было напряжение. Возможно, это будет единственная фотография, на которой мы будем вместе. Поэтому прямо перед тем, как нас повели фотографироваться, я взял лицо Женевьевы в свои руки. — Заблокируй их.
— Как?
Я прильнул губами к ее губам и позволил поцелую затянуться на долгое мгновение. Я наслаждался мягкостью ее губ и запахом ее волос.
Когда мы разомкнулись, чтобы сфотографироваться, на ее щеках играл румянец, а на лице играла улыбка. Фотография или нет, но я буду помнить этот взгляд до конца своих дней.
Даже если этот конец был совсем рядом.
***
— Я — сосулька. — Женевьева стучала зубами, пока мы спешили к машине.
Сиденья внутри были холодными, но ветерок поднялся, когда мы вышли с прогулки, и я был готов убрать его с ее пути.
Мы пробирались между машинами на заполненной парковке продуктового магазина. Верхний фонарь освещал багажник. Женевьева пискнула.
Мои шаги замедлились. — Какого черта?
Женевьева задохнулась, и ее рука поднеслась ко рту. — Что это?
— Дай мне ключи. — Я забрал их у нее. — Оставайся здесь.
Она не слушала. Когда я подкрался ближе к машине, ее руки вцепились в спинку моего пальто.
На багажнике ее машины лежало маленькое животное. Мертвое. Поросенок. Его горло было перерезано, и кровь застыла на машине. Он пролежал там недолго, потому что часть его все еще капала на снег.
— Боже мой! — Женевьева отпрянула в сторону, уткнувшись лицом мне в грудь. — Это были они? Воины?
Это должны были быть они. Кто еще мог сделать это? Мои глаза были прикованы к животному, когда я стянул перчатку и достал из кармана телефон. Я нажал на имя Дэша.
— Привет, — ответил он. — Я не могу сейчас говорить. Кто-то выбил окно в моем грузовике.
Не кто-то, а Воины. Дэш и Брайс припарковались не у магазина. Они находились на жилой улице. Воины были заняты поисками обеих машин. — Кто-то тоже прислал нам сообщение.
Пока я рассказывал ему о свинье, Женевьева зарылась в меня еще глубже.
— Сфотографируй, — приказал Дэш. — Убери это. А потом убирайся оттуда.
Я закончил разговор, не говоря ни слова, и взял Женевьеву за руку, потянув ее к магазину. — Пойдем.
— Куда?
— Возьми мешки для мусора. Приберемся, потом домой.
Она кивнула, ускоряя шаг, чтобы соответствовать моему темпу. Цвет исчез с ее лица.
В магазине было пустынно, если не считать одинокого кассира, читающего книгу у кассы. Он отдал нам наши пакеты с мусором, и мы поспешили к машине.
— Садись, — приказал я.
— Я могу помочь...
— Садись. Садись. Запри двери.
Она не стала спорить, прошла к водительской стороне, закрылась внутри и защелкнула замки. Она завела машину, пока я фотографировал, затем завернула свинью в два мусорных пакета.
Я вытер столько крови, сколько смог, но машину нужно было помыть. Затем я отнес пакеты в мусорный контейнер рядом с магазином, не обращая внимания на знаки не трогать.
Убрав все, я трусцой добежал до машины и забрался внутрь. Мои серые перчатки были мокрыми и испачканы кровью.
— Что мы будем делать? — прошептала она, вцепившись в руль.
— Мы будем держаться крепко. Мы держимся вместе. — Если бы воины знали, они бы сделали гораздо больше, чем просто убили свинью. Они запугивали нас. Они пытались заставить нас признаться. Мы должны были держаться до тех пор, пока не останется другого выбора. — Это была просто тактика запугивания.
Ее обеспокоенные глаза встретились с моими. — Задание выполнено.
ГЛАВА 19
ЖЕНЕВЬЕВА
Забавно, что время двигалось с разной скоростью. Недели и месяцы пролетали в мгновение ока. Годы завершались и начинались новые с перелистыванием страницы календаря. Но секунды могли тянуться целую вечность.
Джим вошел в мой кабинет с новостями много лет назад. На самом деле прошла всего минута с того момента, как он сказал мне, что судьба Дрейвена теперь в руках присяжных.
— Все кончено?
Он кивнул со стула напротив моего стола. — Все кончено. Я сделал все, что мог. Теперь мы будем ждать присяжных.
Мои глаза наполнились слезами, когда я уставилась на крышку своего стола. — Как вы думаете, как долго они будут совещаться?
— Понятия не имею. Чем дольше, тем лучше.
— А если они вернутся с обвинительным заключением? — Что, скорее всего, так и будет. — Есть ли какие-нибудь причины для апелляции?
— Я уже позвонил своей подруге, которая занимается апелляциями по уголовным делам. Она посмотрит. Но если я ничего не напутал, а я так не думаю, то у нас ничего нет.
Итак, после того как присяжные вынесут свое решение, Дрейвен отправится в тюрьму, предположительно на всю оставшуюся жизнь. Он будет наказан за убийство моей матери, пока она покоится на кладбище без правосудия.
Я смахнула слезы. Каждый раз, когда я сглатывала комок в горле, он тут же заползал обратно. — Что нам делать?
Джим грустно улыбнулся мне. — Боюсь, что делать нечего. У тебя еще есть немного времени. Используй его по максимуму.
Может быть, день. Может быть, неделя. Но время уходило на воскресные завтраки с Дрейвеном в закусочной. Время уходило на то, чтобы узнать человека, который постепенно становился таким важным для меня.
— Ты не будешь возражать, если я сегодня уйду немного пораньше?
— Конечно, нет. — Джим встал. — Приятных выходных.
— Спасибо. И, Джим? — Я остановила его прежде, чем он успел покинуть мой кабинет. — Спасибо за попытку.
Он кивнул, его плечи опустились. — Я бы хотел сделать больше.
— Ты сделал все, что смог.
Джим неустанно работал над делом Дрейвена, но улики были собраны против Дрейвена, а улики невозможно игнорировать.