Да, для назначения пришлось привлечь родичей из кланов Доан и Хейши, но разве Первому принцу кто-то ставил в вину протекцию мятежной императрицы?
Проблема Бадриса в том, что ему никогда не избежать сравнений со старшим братом. И сравнения эти не в его пользу. Даже спустя восемь лет кажущегося забвения Тар Валлон сияет, словно недосягаемая вершина, делая все достижения ее талантливого мальчика вторичными.
Но плохо другое.
Из-за того, что Бадрис всю юность посвятил погоне за своей глупой мечтой, он плохо разбирается в скрытом противостоянии Дворов и борьбе за власть. Одним этим вопросом он раскрыл свою главную слабость.
Но это и к лучшему. Другие императрицы сотворили из своих детей слишком искусных интриганов. Они не понимают, что эти молодые драконы выросли и не станут делиться с ними властью. А вот ее мальчик: умный, храбрый и такой… подверженный влиянию. Ее влиянию! Станет прекрасным императором.
— Он первенец твоего отца и с ним слава Зеленого двора и Первой императрицы.
— Былая слава! — губы Бадриса задрожали, а в глазах появился нездоровый блеск. — Мятеж все перечеркнул!
— Ты меня пытаешься убедить или себя? — вздохнула Медея, с тревогой глядя на сына. — Пройдись по улицам города — что ты на них услышишь? Столица помнит и боится. Помнит ту былую славу и боится того, чего по твоим словам больше нет.
— И все равно я не понимаю этого переполоха! Да, он возвращается! Что с того?
— Твой отец что-то задумал! Иначе бы он не разрешил ему вернуться.
— Завещание? — быстро сообразил Бадрис. — Невозможно! У Тара нет голосов Палаты Власти! Ни единого!
Со времен Второй Империи новый император Арвона выбирался большинством голосов Палаты Власти из числа представителей императорского рода. Но завещание или прямое волеизъявление императора сразу дает одному из потенциальных наследников четвертую часть голосов.
— Уверен? Или ты просто забыл про Вторую императрицу?
Мысли Бардиса понеслись вскачь. Он прикинул возможный расклад и успокоился.
— У нее тоже нет нужного числа голосов!
— Трюмы корабля Первого принца забиты мистическим жемчугом и редкостями Забытой земли. И золотом! Сколько он его скопил на своей Скале. Ему есть чем заплатить за голоса колеблющихся.
— А они остались? За эти годы ты и императрица Лиара разобрали всех.
— Все так, но ты не учитываешь еще один вариант. Редкий, но возможный. Сейчас у тебя и Лорса примерно равное число голосов. Но что произойдет, если в установленный срок никто не наберет нужного большинства?
Если бы перед Бадрисом ударила сейчас молния, то он не был бы так поражен.
— Право последней воли императора… — прошептал он одними губами. — Этого нельзя допустить!
Продолжая работать бедрами, Тибер жадно приложился к кувшину. Красные струйки похожего на кровь вина потекли по подбородку Третьего принца, капая на обнаженную грудь.
— Да!
Ополовинив кувшин, он вылил остатки вина на спину шлюхи. Та вздрогнула, рассмеялась, подмахивая пухлой задницей в такт его движениям, и продолжила активно, но несколько фальшиво стонать.
— …и настанет царствие Твое. И придет благодать! От мира земного до мира небесного. Да будет вечен твой свет!
Закончив молитву, брат Анато с трудом поднялся с колен. Отряхнув белую рясу от придорожной пыли, он оперся на посох, посмотрел на валявшиеся вокруг тела разбойников и, позвякивая серебряными колокольчиками в бороде, побрел дальше по дороге.
Еще много погрязших во тьме невежества, отравленных богомерзкой магией душ нуждались в его мирных проповедях.
— Пришло послание от друга. Он нуждается в нашей помощи! Сколько человек мы сможем собрать?
— Это надо хорошенько обдумать…
— Мне не нужен подсчет каждого клинка! Примерное число.
— Не больше двух сотен.
— Так мало? Неужели они забыли наши старые клятвы.
— Ключевое слово, старые. Восемь лет прошло. Кто-то попался Теням и клановым, кто-то просто умер. Другие предпочли оставить прошлое в прошлом. Но остались лучшие. Самые проверенные и непримиримые. Они не предадут, не отступят.
— Хорошо. Собирай всех в столице. Единорог танцует.
— Здесь стоим мы!
— Нет!
Крик перешел в кашель. Проснувшись в холодном поту, император Гехан Третий еще долго не мог восстановить дыхание и унять расшалившееся сердце. Одаренному двенадцатой ступени боевого мастерства нечего бояться, кроме своих собственных кошмаров. Вернее, всего одного кошмара, благодаря которому он и побудил свой исток. Будь он трижды проклят!