чувствуя холода и моих ранений?
И играло ли вообще большую роль то, видела ли я все это во сне или нет? Нет, для моих
чувств это не имело значения. Однако это имело значение для моего задания. Я могла быть
убедительной по отношению к Паулю только тогда, когда сама была убеждена. Может, он
сомневался в папином рассудке. Но в моем нет.
С гулкими шагами я побежала вниз к дому, твердо решив сделать то, чего я боялась в
течение всей зимы. Я открою ящик, содержащий письма.
18
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
Глава 4. Колебания температуры
В последнюю минуту я передумала, но было уже слишком поздно. Мои пальцы
передвинули ящик так, что он выпал немного за край. Об остальном позаботилось притяжение
Земли. Хотя я отпустила его и в тоже время отпрянула, как будто обожглась, упала сначала я, а
потом и ящик на пол — и, к сожалению, так злополучно, что острый металлический край попал
мне в висок.
Я оставалась лежать в течение нескольких минут, будто мертвая, и ждала, пока колющая
боль, которая пульсировала, как метроном, у меня в голове, перейдет в терпимую пульсацию. С
закрытыми веками я вытянула руку и опустила ее на ковер.
Что-то зашуршало. Да, под моими пальцами была бумага. Одна из двух записок, которые
торчали в ошейнике Мистера Икса. Я знала обе наизусть, также, как и письма.
— Ты ведь знаешь, он любит рыбу. А я люблю тебя.
Воображение? Пустая, неисписанная бумага? Или буквы?
— Буквы, - прошептала я после того, как наконец нашла мужество открыть глаза,
подняться и посмотреть вокруг. — Буквы...
Они были там. Аристократический подчерк Колина. Чернила немного выцвели и были
почти коричневого цвета, но достаточно интенсивные, чтобы его строчки чуть ли не
засветились. Два письма, две записки. Доказательства. У меня были доказательства.
Поспешно я снова их сложила, убрала назад в металлический ящик, заперла и отнесла их
на законное место на шифоньере. Внезапную мысль о том, что я сама сочинила эти строчки в
своем летнем безумии - в семье Штурм было возможно все - я настойчиво отметала в сторону.
У меня не было ни бумаги Верже, ни чернил каракатицы. Нет, все это было доказательством, и
покончим с этим. Скверно уже то, что я полночи сидела перед шифоньером и боролась сама с
собой.
Теперь я выиграла и могла отправляться в дорогу. Так тихо, как только было возможно с
тяжелым чемоданом в руке, я прокатилась по лестнице вниз и на улицу во двор. Я не хотела
будить маму. Заботливо я включила в машине отопление, чтобы мои уродливые твари не
умерли от холода, когда я оставлю их в багажнике машины. Затем я оттащила аквариумы и
террариумы вниз.
Во время моей второй вылазки по лестнице вверх и вниз проснулась мама, несмотря на
то, что я старалась быть тихой. Молчаливо скрестив руки на груди, она мерзла или не одобряла
то, что я делала? Она наблюдала, как я несла одно чудовище за другим на рассвете в
прозрачных ящиках для перевозки, которые я купила еще вчера, размещала почти нежно
между ящиком с водой, террариумами и аптечкой. В багажнике теперь было достаточно тепло.
Все же Берта раздраженно прыгала на стенку ящика, когда я принесла этот последний,
чувствительный груз в машину, и на одну страшную секунду моего носа достиг затхлый запах
Тессы. Я замерла и сделала глубокий вдох и выдох. Мама выжидательно наблюдала за мной.
— Завтракать не будешь? - немногословно спросила она. Я повернулась к ней и увидела,
что она плакала. Я только покачала головой. Во рту пересохло, а язык, казалось, прилип к небу.
Я не хотела есть, и говорить тоже не могла. Мы нехотя обнялись, не особо при этом
приблизившись друг к другу.
— Береги себя, Эли, - сказала мама, но казалось, она не верила в то, что я приму ее совет
во внимание после того, как полностью проигнорировала его летом.
Прежде чем я опустила ручной тормоз и включила скорость передач, я вставила новый
Моби-диск в магнитолу. Он помог пережить мне зиму, и я горячо надеялась, что он сделает
поездку в Гамбург терпимее. У меня не было навигационной системы, только карта, которую я
не смогла бы нормально посмотреть во время езды. Мама записала мне адрес Пауля, но я не
заглядывала так далеко в будущее. Когда я буду уже в Гамбурге, был мой девиз, то и остальное
решится само.
19
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
То, что само по себе ничего не решается, стало ясно на автостраде. Асфальт был гладким и
скользким, как лед. Колеса как-то странно вибрировали, а медленный, как черепаха, трактор
передо мной сводил меня с ума. Раздраженно я начала свой самый первый обгон. Встречная
полоса, в конце концов, была свободна.
Я нажала на газ, а все остальное уже не зависело от меня. Внезапный рывок сдвинул зад
Volvo в сторону. Колеса пронзительно завизжали, когда я в панике надавила ногой на тормоз.
Почти элегантно универсал покрутился вокруг своей оси, в то время как трактор чудом проехал
мимо хвостовой части машины, а морда машины заехала на проселочную дорогу,
ответвляющуюся от шоссе. Там заглох двигатель. Затем произошел короткий, но неожиданный
удар, из-за которого я ударилась лбом о руль.
— И снова на несколько клеток головного мозга стало меньше, - поставила я диагноз,
прежде чем мое тело поняло, что случило. Мое сердце подпрыгнуло до самого горла и
отчаянно попыталось разорвать его.
— О, Боже, - застонала я.
Внезапно мне стало так жарко, что я трясущимися пальцами отстегнула ремень и сняла
куртку. Затем мой мозг пережил смерть своих клеток и в тот же момент объяснил мне, где я
нахожусь. Это была не просто какая-то проселочная дорога. Это была проселочная дорога,
которая приведет меня к дому Колина в лесу.
Я больше ни разу не была в его доме. Когда Тильман и я унеслись на Луисе, мы оставили
Тессу, с ее дикой жадностью, на покрытом гравием дворе. Я не придавалась иллюзиям о том,
что она не зашла еще раз в дом и не взяла все, что могла схватить в свои ненормально
маленькие, волосатые руки. В то время как происходила битва, Тильману в руки попали вещи
Колина, которые она до этого украла и затолкала в свою одежду. Также машина Колина была
покрыта царапинами от ее когтей. Я хотела запомнить дом таким, каким я его увидела впервые
и полюбила. Это очаровательное, стильное сочетание старого и нового. Шикарная кровать
Колина с бархатным красным покрывалом. Его ванная комната, которая напоминала мне каюту
роскошного парусного судна. Его поношенный килт на стене. Кто знал, как все выглядело там
сейчас.
У меня почти не было сомнений, что Тесса ушла. Но я не хотела видеть оставленные ею
слезы, не хотела признавать их. Не в то время, когда мне нужно было еще жить здесь.
За моей спиной по дороге проехал школьный автобус. Volvo задрожал. Его задние колеса
прокручивались, когда я завела двигатель и хотела сдать задом с проселочной дороги. Он
сопротивлялся, а чтобы развернуться было не достаточно места. Но во дворе Колина было как
раз столько места, чтобы я без дальнейших опасных маневров могла направить автомобиль на
правильный путь. Кроме того, улица расширялась недалеко от домика лесника.
Это были объективные аргументы. Что ж, хорошо. Но они производили на меня мало
впечатления. Намного сильнее было подсознательное гложущее желание хотя бы ещё раз
посидеть под крышей рядом с домом и посмотреть на опушку леса, даже если я сделаю это