Мы совсем недавно вошли в границу сумерек, и насекомых значительно прибавилось. Я страдала, сжимала зубы и изо всех сил держала руки по швам, чтобы не расчесывать и так набухшие волдыри укусов, аллергично вздувающиеся сами по себе и стремительно краснеющие. Причём в этот раз доставалось всем без исключения. И быть нам сожранными заживо этими голодными насекомыми, если бы я не вспомнила, что комарье успешно отпугивает запах хвойных. Поэтому сорвала себе сосновых иголок и, размяв их в руках, помазала выделившимся соком кожу. Помогло. От комаров. Но не от слепней и кусачих клопов!
На ближайшем привале я провела тщательную ревизию продуктовых сумок, Монрэмир же назвал происходящее Эсадаром, с сумасшедшим блеском в глазах вытряхивающим из сумок всё. Я в тот момент ни капли не обиделась на него. Честно говоря, даже не прислушивалась к нему особо. Моим триумфом был с радостным кличем извлеченный из горки продуктов чеснок. Его я, довольная собой до невозможности, разломала на зубчики и покрошила для себя один. Измельчёнными кусочками я и натерла кожу, с удовольствием и превосходством смотря в след расступающимся зудящим тучам. Эльфы уронили челюсти куда-то в прошлогоднюю хвою, устилающую землю, посмотрели на меня, потом на облака голодных насекомых, потом снова на меня, и расхватали оставшиеся дольки чеснока. Таким образом, благодаря мне, наш отряд не только пах потом и грязью, но и чесноком.
И вроде бы путешествие стало легче, и можно было бы даже расслабиться, но... Это клятое "но" всегда успеет испортить все слова, сказанные до него, не так ли?
Ещё одной проблемой стали наши кони. Они вели себя так, будто им головы напекло, хотя, не смотря на сумерки, мы еще не приблизились к Ночным Пустыням.
От малейшего постороннего звука они вздрагивали, на Сату вообще реагировали очень тревожно, словно на самого опасного хищника.
Никто из нас не мог сказать, когда именно животные стали вести себя странно. Мы трижды сканировали их на магическое воздействие и проклятия. Ничего. Как будто так и было.
В итоге мы замедлились, потому что садиться на тревожных животных было смертельно опасно. Я немного приободрилась, ведь таким образом свадьба откладывалась ещё на пару недель. Эсадар же нервничал и в выражениях не стеснялся.
Я не могла говорить о проблеме со спутниками, опасаясь выдать себя незнанием элементарных вещей, которые эльфы знают чуть ли не с детства. Все свои вопросы я обсуждала только с принцем, существующим в моей голове. Скривилась, потирая лоб. Ужасно звучит: "принц в моей голове". Так и вижу обложку слащавого бульварного романа.
"Дар, скажи мне, что могло такого произойти с конями? Если это не магия, то что?"
Можно пять минут на размышление?
"Для тебя — конечно."
Идти пешком было не лучше и не хуже верховой езды. Ноги работали, болели, стопы и лодыжки отваливались, про спину я даже упоминать не буду, но о массаже я мечтала каждую секунду пешего путешествия. Я чувствовала тело, как если бы оно было моим. Непередаваемый спектр ощущений…
Я подумал, — Эсадар заговорил, прерывая мысли, — Магией не отслеживаются заговоры. Орочьи, если уж быть точными.
"Разве это не магия?"
Магия — это импульс, выброс особого рода энергии, которой орки изначально не владеют, потому что её нет. Заговоры же подпитываются эмоционально. Обряды основаны на употреблении наркотических трав и искреннем желании.
"И это работает?"
Кашлянула в кулак, сдерживая хихиканье. Бред. Просто бред.
Я бы на твоём месте так не веселился. Как ты видишь, заговор работает.
Конь Наэхара в это время взбрыкнул, лягнул воздух недалеко от морды моего коня. Животные заволновались, поддаваясь цепной реакции. Эльфы схватили их под уздцы и попытались развести в стороны, но они тревожно дёргались.
Каурый конь боднул Румера, и эльф свалился в колючий куст. Животное попятилось, Монрэмир хотел перехватить его, конь тряхнул гривой, хлестнув дроу уздечкой по руке.
Встав на дыбы, каурый помчался в чащу, постоянно взбрыкивая, будто его что-то кусало за ноги.
Чтобы не потерять коня, я побежала за ним, вскочив на деревья. Обезумевшее животное мчалось в чащу, не обращая внимание на ветки, хлестающие по лоснящимся от пота бокам. Вскоре уздечка зацепилась за одну из веток и конь вынужден был остановиться.
"Как его успокоить?!"
Надо на ухо прошептать ему заклинание.
— На ухо?! — возмутилась, не сдержавшись. — Кто придумал шептать формулы на ухо бешеному коню! Ты посмотри на него!
Только так ты сможешь его успокоить.
— Отлично, — прошипела, перебираясь на дерево, под которым бесновался конь.
Аккуратно спустилась на самую нижнюю ветку, обхватила коня за шею и быстро зашептала ему на ухо. Каурый перестал вырываться, только фыркал и тяжело дышал.
Можешь отвязать его. Надо вернуться к остальным.
Обреченно вздохнула, спрыгнула на землю. Надо вернуться как можно быстрее. Мы сильно отстали от графика. Расколдуем остальных животных и в путь. Стоило мне дотронуться до уздечки, конь вскинулся и лягнул меня. Последнее, что я увидела — глубокий овраг.
***
Как же болит голова!
Медленно открыл глаза и приподнялся, сплёвывая непонятно как оказавшуюся во рту давно пожелтевшую хвою. Я ничего не чувствовал. Странно. Ведь здоровенный конь лягнул меня копытом. Сколько прошло времени? Минута? Час? День? Сумерки не дают понять, даже день сейчас или ночь. В голове снова застонали от боли, а потом испуганный голос позвал меня.
— Влада? — сипло прошептал и зажал ладонью губы.
Голос слишком высокий, такой же, как в голове...
"Не может быть."
Эсадар, я не могу управлять телом! — девчонка заразила своей паникой меня.
Я находился в том же овраге, куда свалился по воле взбесившегося коня. Новое тело было ниже ростом, неуклюжее, нетренированное, непривычное. Зрение, слух и обоняние уступали эльфийским.
Осмотрел трясущиеся руки с длинными ногтями. Женские руки. Зажмурился, провёл ладонями по телу, нащупывая выпуклости в тех местах, где у мужчин их быть не должно. Выдохнул, словно собрался пить троллий самогон, и заглянул в вырез рубахи.
— Великие предки, этого не может быть!
Ладони сами легли на грудь. Настоящая. Мелькнула дурацкая мысль заглянуть в слишком большие, сползающие с бёдер штаны.
Извращенец. Не верти головой, и так всё болит, — захныкала Влада. Сейчас день или ночь?
Над оврагом зашелестела листва на упругих ветках кустарников. Кто-то приближался.
— Дар! — крикнул Даелирр, пробираясь к краю. — Нэр, Фир, я нашёл лошадь.
Я откинулся на спину, прижался к склону, кляня про себя неуклюжее женское тело. Если меня увидят в таком состоянии... Как я всё это объясню? Не может же принц Арелии прибыть в Хаору человеческой женщиной. Почему вдруг мы так резко поменялись местами?
— Дар, — на этот раз голос Фираэра. Он звучал из-за поворота оврага.
Надо что-то придумать, спрятаться. Я кинулся к противоположной стороне оврага. Рёбра сдавило. В голове захрипела Влада, а перед глазами потемнело.
***
В нос проник мерзопакостный резкий запах. Я чихнула и отвернулась, но запах не исчез. Пришлось взмахнуть рукой и открыть глаза. Надо мной склонились девять эльфов с разной степенью встревоженности на лицах.
— Эсадар, как ты себя чувствуешь? — Асахар убрал в карман маленький пузырёк с прозрачной жидкостью, крышку которого недавно держал у моего лица.
— М-м-м... Всё болит, — потерла виски и медленно села, мысленно отмечая состояние тела и возвращение контроля. Голову ломило от боли, я легонько провела пальцами по затылку, задела шишку и увидела падающие звёзды перед глазами. Мозг скрутило, будто мокрое бельё при отжатии лишней воды. Мы с Эсадаром взвыли, я уткнулась лбом в согнутые колени, стараясь отдышаться.
— Да что же это такое, — всхлипнула, — почему все "удовольствия" достаются мне?