– Помогите! Мы здесь! На помощь! – заорала она во всё горло.
Артём вздрогнул от неожиданности, но не обернулся. Вероятно, боялся оказаться спиной к пиявцам.
Луч фонарика приближался. И вот во тьме уже вырисовывался мужской силуэт. Яркий свет фонаря слепил, мешая рассмотреть мужчину.
Вампиры тронулись с места, сжимая кольцо.
– Профессор, – выдохнула Вера обречённо.
Она узнала его по идеальной осанке. Тот шёл неторопливо со стороны лагеря и той же дорогой, какой студенты ходили на раскоп. Профессор шагал спокойной, уверенной поступью, будто был на прогулке в солнечный день. А ветер гнул высокие сосны, обдавал леденящим ливнем. Вера почувствовала, как всё внутри неё оборвалось. Ноги разом ослабели. Она ясно осознала: сейчас случится ужасное и непоправимое.
Профессор выглядел так же чопорно, как прежде, разве что причёску разметал ветер.
– Нехорошо гулять по лесу во время отбоя, – произнёс он так, будто обращался к маленьким детишкам в пионерлагере.
– Чего тебе надо? – выкрикнул Артём, пытаясь заслонить Веру от Профессора.
Артур Владимирович лениво посветил фонариком ему в лицо, а потом еле уловимо кивнул, словно дал команду пиявцам. Алла бросилась на Артёма, повалила его на землю. Вера чуть не упала, но в последний момент отшатнулась. Она с ужасом наблюдала, как бывшая подруга выпускает длинный острый язык, впивается в шею парня. Зубарев с нечеловеческой силой схватил Веру, подтащил к Профессору и бросил ему под ноги.
Вера тут же вскочила и попыталась убежать. Но пиявец схватил её за шкирку, повалил на мокрую землю и прижал. Подскочил Белуда, до того стоявший в стороне и облизывавший губы длинным мерзким языком. Вера брыкалась и извивалась на земле. Но двое вампиров держали её крепко, и, в конце концов, девушка перестала сопротивляться.
Профессор наблюдал за этой вознёй со скучающим видом. Когда Вера перестала дёргаться, он подошёл ближе.
– Ну что, присоединишься к друзьям? – ласково спросил Артур Владимирович.
Вера с омерзением поняла, что Игорь слизывает кровь с её руки длинным шершавым языком.
– Пошёл ты! – бросила Вера в лицо главному вампиру.
Её голос предательски дрожал.
Профессор усмехнулся. В темноте его глаза казались, а может, и были чёрными.
– Хватит, – мягко произнёс Артур Владимирович. – Трупы нам не нужны.
Вера поняла, что это он Алле. Вкрадчивый голос Профессора звучал неестественно и от того пугающе.
Вера повернула голову, глянула на Артёма. Тот лежал рядом на земле с глуповатой, блаженной улыбкой на губах.
Стоило Вере отвести взгляд, как Профессор неуловимо изменился. Он помолодел, под рубашкой вздувались мышцы. Лицо его переменилось, превращаясь в подобие звериной морды. Плечи ширились и ширились, пока рубашка на нём не затрещала по швам. Руки странно вытянулись и напоминали в темноте когтистые лапы. Профессор стал медленно подбираться к Вере, навис над ней. Пиявцы отступили в страхе. Вера попятилась, попыталась отползти. Её сковал леденящий ужас. Она, будто заворожённая, смотрела, как Профессор раскрывает зубастую пасть, выпускает длинный омерзительный язык-жало. От ужаса Веру затрясло. К горлу подступила паника. Вера в последней безнадёжной попытке спастись вытащила крестик из-под рубашки. Пиявцы зашипели. А Профессор только лающе засмеялся.
– Побрякушка, – проговорил он и сорвал крестик с Вериной шеи.
Вера не знала молитв. От страха, не понимая, что делает, она скороговоркой выпалила слова:
– Белое пламя несётся по полю.
Я подчиню себе твою волю.
Вся твоя воля в этой крови,
Кровью своей мне заплати.
Нет у тебя иного пути,
Лишь мою волю в жизнь воплоти.
Профессор замер. Лицо его вновь начало принимать человеческий облик. По щекам Веры запоздало покатились слёзы.
– Удивила, – медленно произнёс Профессор, а потом острым ногтем вспорол своё запястье, схватил Веру за волосы и приложил к своей сочащейся кровью ране.
Он так сильно запрокинул Вере голову, так плотно прижал её, что та не могла сделать вдох и только раскрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.
Вера почувствовала, как в горло хлынула тёплая вязкая кровь. От отвращения её затошнило. Она хотела закричать, но Профессор не отпускал, держал мёртвой хваткой. Всё случилось быстро, и девушка не понимала, что происходит, только пыталась вдохнуть воздух. Кровавая сцена закончилось так же неожиданно, как и началась. Вера ощутила привкус крови и пугающую безысходность.
Глава 9
Наталья Борисовна проснулась от тревожного чувства. В палате царила темнота. В открытую дверь из больничного коридора лился жёлтый свет. Пять коек в тесной комнате, и только одна свободна. Койка у окна заскрипела. Спящая на ней пациентка перевернулась на другой бок. За окном бушевал ливень. Ярко светил уличный фонарь. В его электрическом свете гнулись ветви молодой берёзки. Ветер срывал с дерева листья и швырял их в окно.
«Как там мои студенты в эту непогоду?» – подумала Наталья Борисовна. Накануне она почти не соображала от головной боли. Теперь, после капельниц и препаратов, ей стало лучше.
– Тревожные симптомы, – сказал дежурный доктор. – Разве можно с гипертонией и в походы?
Наталья Борисовна считала себя вполне здоровой.
«Это нервы спровоцировали криз», – рассуждала она.
Сейчас, лёжа на высоких подушках, на старой скрипучей койке, женщина смотрела в окно и вспоминала вчерашний день. Всё в тот день было странным и нелогичным. И если бы не головная боль, Наталья Борисовна заметила бы это сразу.
Дождь барабанил в стекло. За окном гудел ветер. Наталья Борисовна не могла уснуть, несмотря на рекомендацию врача.
«Игорь Поликарпович вёл себя странно. А сцена между Аллой и Верой? Тоже странно. Да ещё этот любовный треугольник. Чтобы Елисеева крутила двумя парнями? На неё это совсем не похоже», – размышляла она. И от этих размышлений возрастала тревожность. Научный руководитель второго курса могла бы найти объяснение для каждого вопроса. Но её материнский инстинкт подсказывал: здесь что-то не так. За сорок семь лет она научилась доверять ему.
Вчера Саша долго плутал на машине и, не найдя дороги, решил вызвать скорую со станции. Так Наталья Борисовна попала в центральную районную больницу.
– Я за вами поеду, – прошептал Литвинов, когда Наталью Борисовну уложили на каталку в машине скорой помощи.
В больничной палате раздавались скрипы и вздохи, было душно. Дождь не унимался, стучал по стеклу. Наталья Борисовна так и не смогла уснуть. Тревожное чувство нарастало. Она едва дотерпела до утра. С первыми лучами рассвета научный руководитель сложила свои нехитрые пожитки в пакет и собралась идти.
– Ты куда это? – спросила пожилая соседка по палате. – Жить надоело? Тебе ж доктор сказал: «Десять суток лежать, а то и больше».
– Дома отлежусь. Всё, выписываюсь, – зло бросила Наталья Борисовна.
– Подожди, ударница труда. На вот, таблетки возьми, тебе ж только на сутки выдали, – ворчливо произнесла женщина и полезла в прикроватную тумбочку.
Остальные пациенты ещё спали.
– Спасибо. – Наталья Борисовна приняла лекарство из рук пожилой женщины.
– Что, дети? Так домой торопишься, – предположила та.
Наталья Борисовна коротко кивнула.
– М-м-м, смотрю, полночи ворочалась. Ага, нарожаешь, а потом душа за них всю жизнь болит. Моим-то уж за тридцать, а всё как малые дети, – заметила соседка по палате. – Ты смотри, больше сюда не попадай. Молодая ж ещё.
Наталья Борисовна не стала разъяснять ситуацию, поблагодарила ещё раз сердобольную старушку и выскользнула из палаты.
В коридоре её окликнула дежурная медсестра:
– Эй, женщина, вы куда?