– Пришли, – послышалось спереди.
На длинной кривой прогалине чернели ровные прямоугольники ям, обнесённые пёстрой лентой. Неподалёку валялось дырявое сито и кем-то забытые ржавые грабли. У толстого ствола отдыхала перевёрнутая тачка.
Работа на раскопе делилась на мужскую и женскую. Парни убирали участок, копали верхний слой земли и отвозили грунт подальше. А девушки тем временем вооружались скребками. Прекрасных дам было трое, потому парни тоже спускались в раскоп и миллиметр за миллиметром скоблили землю. Каждый час делали десятиминутный перерыв, после снова принимались за работу. Если из-под земли показывался кусочек чего-то, инструмент заменялся на более тонкий, вплоть до кистей.
Это занятие оказалось крайне тяжёлым, скрашивали его только разговоры и Аллочкин смех.
Вера уже считала минуты, как вдруг раздалось:
– О! Смотрите! Это древний горшок, – заорал Коля.
– Это только черепок, дубина, – прокомментировал Виталя, с которого пот катился ручьём.
К концу вечера таких черепков набрали мешок.
Теперь от студентов можно было услышать:
– Опять эта чёртова керамика.
Лёва и Игорь уже час, как ушли в лагерь готовить ужин. А перемазанные студенты и двое руководителей всё ковырялись в земле.
Вере было тяжело, но вместе с тем и интересно. Каждый раз, когда она натыкалась на неопознанный предмет, её охватывало чувство предвкушения, как ожидание подарка на Новый год.
Жара ощутимо спала, налетело комарьё, солнечные лучи стали косыми и алыми, когда Игорь Поликарпович скомандовал:
– В лагерь!
И грязные измученные практиканты потянулись с холма к палаточному лагерю.
С ужином Белуда не подкачал. Студенты уплетали за обе щёки макароны по-флотски. Вера подумала, что ещё никогда в жизни еда не казалась такой вкусной.
Солнце спряталось за сосняком, его последние багряные лучи очерчивали лагерь. Стало быстро темнеть. Мошкара и комары, словно почувствовав свободу, с удвоенной силой лезли в лицо, садились на обнажённые участки тела. И только у костра можно было избавиться от надоедливых насекомых. Пламя дышало жаром в и без того тёплый вечер.
Раскрасневшиеся ребята сидели кругом у костра. Потрескивали ветки, Коля бренчал на гитаре, выдавая протяжные сбивчивые мелодии. Наталья Борисовна восседала на видавшем виды раскладном стуле и читала книгу при тусклом свете от костра. Студенты сидели кто на чём. Вера подложила себе пенку и теперь очень радовалась, что отец достал ей весь туринвентарь. Игорь Поликарпович с видом опытного туриста заваривал чай. Разговоры текли сами собой. Вера не прислушивалась. Она, разморённая, витала в своих мыслях.
– Вер, а ты ещё поедешь куда-нибудь летом? – спросила Алла, выдёргивая Веру из размышлений.
Оказалось, разговор шёл про летний отдых.
– Не знаю, – ответила Вера задумчиво. – Мне в городе нравится или за Волгу ездить.
– Скукотища. Вот мы в августе в Архипо-Осиповку поедем, на море, – мечтательно заметил Коля, перестав бренчать.
– А мои родаки в Ялту уехали по путёвке, – с грустью произнёс Виталя. – Вдвоём.
– У тебя же сестрёнка есть. А её куда? – поинтересовалась Алла.
– А, – Виталя махнул рукой. – На меня хотели повесить. А у меня практика. Короче, в пионерлагерь отправили. «Буревестник», что ли.
– Буревестник? – удивился Артём. – Его же закрыли. Там в восьмидесятом мокруха была, убийства.
– Ой, Коновалов, тебе лишь бы страшилки рассказывать, – возмутилась Алла.
Виталя пожал плечами:
– Не слышал.
– Да не убийства, а убийство, одно. Сторожа-пьянчугу застрелили, – поведал Саша.
– А ты откуда знаешь? – уточнила Алла.
– Да все знают, – встрял Лёва. – Мутная история. Слушайте, у нас в общаге живёт один. Ну, в общем, был он в Буревестнике в восьмидесятом.
– И чё? – перебил Коля.
– Чё-чё? Странный он. Орёт по ночам, лунатит.
– Так он рассказывал что..? – с азартом спросил Коля.
– Не. Про это молчит. А когда спрашивают, в истерике бьётся.
– Ну чего вы заладили? Какие убийства в пионерском лагере? – зло произнёс Виталя.
– Да ладно, ладно. Не знаю я ничего. Это первокурсник на другом этаже живёт. Так, рассказываю, что слышал, – начал оправдываться Лёва.
– И, правда, вы чего? У Виталика там сестрёнка, а вы тут про убийства. Работает лагерь, значит, не было там убийств, – отрезала Алла, глядя на Артёма.
– Угу, не было, – буркнул Артём.
Саша предусмотрительно промолчал.
Вера под шумок достала блокнот и водила карандашом по желтоватым страницам.
– Вер, а эт что у тебя? Дай-ка посмотреть, – Лёва вырвал блокнот у Веры из рук и ловко отпрыгнул за костёр.
Вера вскочила, недовольно раздувая ноздри.
– Э, верни! – встрял Саша, но с места не встал.
– Непонятно ничего. Просто набор фраз, – разочарованно произнёс Лёва, листая блокнот.
– Вера у нас – писательница, – с несвойственными интонациями сказал Артём, будто был горд этим фактом.
Он забрал блокнот у Лёвы и тоже стал читать.
– Это личное. Отдай! – Вера попыталась вырвать блокнот. Но Артём поднял его на вытянутой руке над головой.
– Вер, а роман-то где? – спросил он.
– Тут, – Вера постучала пальцем по виску. Она вся покраснела.
– А. Ну когда напишешь, дашь почитать? – беззлобно поинтересовался Артём.
Когда Вера всё-таки вцепилась в блокнот, Артём попытался её приобнять. Тут вскочил Саша. А Вера отпихнула Артёма и направилась к своей палатке.
– Ну ладно тебе, я же по-дружески, – пробормотал Артём.
Дальше Вера не слышала. Она залезла в палатку.
– Вер, ты обиделась, что ли? – послышался голос Аллы снаружи.
– Нет.
Вера быстро засунула блокнот в свой рюкзак, для надёжности обернув его носками.
– Сейчас иду, – бросила она.
Вера не обижалась на такие пустяки, но у неё появилась неприятное ощущение, будто залезли к ней в душу без разрешения.
От костра доносились звуки гитары. Коля играл что-то из Цоя, многие подпевали. Вера не слишком разбиралась в музыке, но группа «Кино» ей нравилась своими текстами. Да что там говорить, от Виктора Цоя фанатели все, даже Алла признавала его талант, несмотря на преданную любовь к Пугачёвой.
– Палатку закрой, комары же налетят, – недовольно скомандовала Алла.
Вера не собиралась оставаться в одиночестве, когда все сидели у костра. Хотя Игорь Белуда как-то незаметно скрылся, и теперь в его палатке светлячком горел фонарик.
«Читает, наверное», – подумала Вера.
Людей окружала абсолютная тьма, будто и не было никого на свете, кроме сидящих у костра. Вера подняла голову к небу. На неё навалилась сияющая мгла, бездонная и пугающе завораживающая. Звёзды, такие яркие, каких не увидеть в городе, загадочно мерцали.
– Вер, иди сюда, я тебе звёзды покажу, – Артём призывно похлопал по колену.
– Как будто их так не видно, умник, – прокомментировала Алла.
– Так со мной-то ярче, – самодовольно произнёс Артём.
Вера вдруг поняла, что даже за Волгой не увидеть такого неба, мешает город на противоположном берегу. А сейчас мешал свет от костра, и она решила, что позже обязательно посмотрит на звёзды.
– Городские… – прошептал Виталя с усмешкой. Он сидел близко, Вера услышала его и улыбнулась.
Сев на оставленное место, Вера почувствовала, как устала за этот долгий день. Ныла спина, с непривычки болели натруженные руки, от жара пламени клонило в сон.
Вере очень хотелось подсесть ближе к Саше, но между ними сидели Алла и Виталя.
– Зубр, сможешь «Последний герой» слабать? – спросил Лёва.
– Не знай, ща попробую, – ответил Коля и принялся перебирать струны, подбирая мелодию.
Когда у Коли более-менее получилось, нестройный хор голосов затянул вразнобой:
– Ночь коротка, цель далека.
Ночью так часто хочется пить.