— Самое непосредственное. Из-за него они и оказались на кладбище.
— Шелл...
— Ведь вам с Фини не терпится упрятать Черри за решетку, не так ли?
— Лет на семь.
— Ну вот, теперь он ваш.
— Не понимаю. Возможно, мы и осведомлены о его деятельности, но у нас нет ни фактов, ни доказательств.
— Они будут, как только мы осмотрим еще одну могилу.
— Еще одну?! — Фил резко вскинул брови, и мне показалось — да нет, только показалось, — что он испуган.
— Да, могилу мистера Грэйвса.
Приведенный под конвоем мистер Трупенни, который теперь больше чем когда-либо походил на своих клиентов-покойников, неподвижно стоял у семейного склепа Грэйвса. Перепуганный насмерть, он с готовностью спешил выложить нам все. Тело Дэнни, между прочим, сначала забальзамировали, и мы были уверены, что занимался этим не кто иной, как Трупенни.
Склеп обычно представляет собой сооружение, внешне похожее на домик, внутри которого можно разместить каменные гробницы с останками одного или нескольких человек — или же вмуровать в стенные ниши пепел в урнах. Этот склеп, примерно в семь футов высотой и восемь — в длину и ширину, был аккуратно зацементирован. Нижняя его часть облицована темной изразцовой плиткой.
Трупенни дотронулся до одной из плиток, та повернулась внутрь, открыв нашему взору небольшой выключатель.
— Внутри склепа находится устройство, испускающее инфракрасные лучи, невидимые, понятно, глазу. Но если кто-то пересечет их, они приводят в действие фотореле. А этот тумблер их отключает, — объяснил он тоном экскурсовода.
— И что? — спросил Сэмсон с таким суровым видом, который способен был бросить в дрожь куда менее робкого человека, нежели Трупенни. — Что произойдет, если их не отключить?
— Дверь автоматически закроется за тем, кто проник в склеп, а изнутри открыть ее невозможно. Сигнал тревоги моментально срабатывает в... ну, где-то в другом месте. Я... и сам не знаю где.
Он отлично знал, но мы не стали пока на него давить. Сэмсон вопросительно глянул на меня.
— Склеп, который не откроешь изнутри. Здорово придумано, а?
— Ага. Вот вам и объяснение, почему Спринг попался, а Фрэнку удалось сбежать. — Я посмотрел на гробовщика. — Верно, Трупенни?
Он сделал вид, что не понял, о чем я говорю. Сэмсон уже и не пытался скрыть удивления.
— Ты о чем?
— Представь себе, как бедняжки Фрэнк Эйверсон и Дэнни Спринг в самый глухой час ночи боязливо крадутся через кладбище к склепу. Один из них проник в этот зловещий...
— Можно без лирики? — буркнул Сэмсон.
— Один стоял на стреме, а другой полез в склеп. Вторжение со взломом. Так тебя устраивает? Дэнни Спринг — это был именно он, поскольку погиб первым, — вошел внутрь, пересек инфракрасные лучи защиты, о которых не имел понятия. Фотореле сработало. Дверь захлопнулась, и Дэнни оказался в ловушке. Учитывая обстоятельства, вполне можно понять Фрэнка, который поспешил упорхнуть, как птичка при виде силка. Может быть, он даже хотел позвать кого-то на помощь, но — вряд ли.
Лицо Сэмсона все еще не утратило профессиональной бесстрастности.
— Вторжение со взломом? Сюда? За каким дьяволом?
— Вот и давай посмотрим. — Я повернулся к гробовщику: — Ведите нас, мистер Трупенни, открывайте закрома.
Трупенни выглядел плоховато — краше в гроб кладут, — однако послушно повел нас внутрь склепа. Его стены были облицованы мрамором, а в той, что находилась напротив входа, имелось три ниши, каждая из которых была закрыта мраморной плитой на болтах. Та, что интересовала нас, располагалась в самом низу. За несколько минут мы отодвинули тяжелую мраморную доску и вдвоем — Сэмсон с одной стороны, я с другой — осторожно положили на пол. Потом вытащили из ниши гроб.
Взявшись с Сэмсоном за крышку с обоих концов, мы потянули ее вверх; раздался слабый треск, и гроб открылся.
Внутри находилось то, что лишь в чьем-то извращенном воображении — или на бандитском жаргоне — могло считаться останками мистера Грэйвса; мне еще подумалось, что имя выбрано весьма подходящее. Гроб был доверху заполнен прозрачными пластиковыми пакетами, горловины которых завернуты несколько раз и надежно прошиты. Каждая упаковка содержала несколько унций белого порошка.
— Господи помилуй! — пересчитывая пакетики, воскликнул Сэмсон. — Обалдеть можно. Тридцать шесть штук. Примерно шесть килограммов. — Он пощупал порошок, понюхал; на его скулах вздулись желваки. — Похоже на героин. Целых шесть кило, подумать только!
Достав из кармана пачку сигарет. Фил оторвал широкую полоску фольги, бросил на нее щепотку порошка и подогрел снизу горящей спичкой. Порошок почти моментально вспыхнул и, сгорев, оставил после себя небольшое пятнышко, похожее на густую, липкую патоку черного цвета.
— Точно, героин, — подтвердил Сэмсон. — И чертовски высокой очистки. Семьдесят, может, восемьдесят процентов.
Смяв фольгу в кулаке, он посмотрел на Трупенни. Лицо Фила стало жестким, челюсти угрожающе задвигались, кулаки сжались. Это длилось две или три томительно долгих секунды, потом он тряхнул головой и, расслабившись, отвел яростный взгляд от Трупенни.
— Пускай Фини полюбуется на все это, — спокойно произнес Сэмсон.
Он подошел к двери склепа, подозвал Роулинга и что-то коротко приказал ему, потом вернулся ко мне. Еще раз осмотрев упаковки, Фил заметил:
— Надо же, сколько дерьма. В розницу, на улицах, оно стоило бы миллион баксов, если не больше. А мне — несколько сотен новых уголовных дел. Убийства, разбой, грабеж...
Сэмсон упомянул только несколько из двадцати трех основных видов преступлений, так или иначе связанных с наркотиками и находящихся в ведении отдела по расследованию убийств. Он мог бы перечислять еще и еще. Нападение и нанесение тяжких телесных повреждений. Криминальные аборты. И даже, представьте, государственную измену...
Могилу Алисы Монс уже разрыли. Покойница находилась там, где ей положено быть. Фрэнк Эйверсон — тоже. Так же, как и у Дэнни, в его черепе зияло пулевое отверстие. И еще одно — в спине.
Заканчивалась работа по раскопкам третьего захоронения с надгробием, надпись на котором гласила: «Бенджамин Пирсон, 11 января 1871 года — 19 мая 1961 года».
— Я ни капли не удивлюсь, если там окажется Маккьюни. Больше меня, пожалуй, ничем здесь не удивишь. Но почему ты выбрал могилу Пирсона? — спросил Фил.
— Знаешь, даже несмотря на то, что мы нашли Спринга и Эйверсона, у меня нет полной уверенности насчет Маккьюни. Но если они его прикончили, то должны были схоронить здесь. Пирсон умер девятнадцатого, а похоронен двадцать второго, в понедельник. Я проследил Маккьюни до мотеля на побережье и выяснил, что в воскресенье, двадцать первого, он был еще жив. Но до двадцать второго, как мне кажется, не дотянул. Тогда выходит, что в понедельник как раз и представился случай его похоронить.
Я потянулся, пытаясь размять затекшую спину.
— Как видишь, Черри избавлялся от трупов при первой же возможности, то есть пользовался ближайшими похоронами. И если они расправились с Маккьюни, то с какой стати менять заведенный порядок?
Так оно и вышло. Они не стали менять заведенный порядок. До понедельника Маккьюни не дожил. Он спал вечным сном в одном гробу с мистером Пирсоном, хотя очень мало походил на спящего — вряд ли такое возможно, если выстрелом снесена почти половина черепа.
Трупенни, на которого вдруг напала необычная разговорчивость, выложил все подробности погребения. Тела убиенных поочередно доставлялись в морг. Их привозили Джейк и Пот. Они приказывали Трупенни хоронить трупы при первой же оказии, в одном гробу с очередным подоспевшим покойником. После заупокойной службы в Серебряной капелле гроб везли к катафалку, но по пути делали остановку в морге. Там уже ждал наготове добавочный труп и похожий гроб, только большего — на двоих — размера.