Она могла поклясться, что ощутила поглаживания его большим пальцем, прежде чем он убрал руку.
***
Двумя часами позже они вернулись в аэропорт в их маленький самолет. Вайолет переоделась в удобные для полета леггинсы и вязаную тунику с длинными рукавами. Ее волосы распушились и завились от быстрой сушки, но она не обращала на это внимание, просто заправив непослушные пряди за уши. Но непонятным причинам она никогда не чувствовала себя некрасивой в присутствии Джонатана. Это было не возможно, учитывая, что он смотрел на нее, как на кусок его любимого чизкейка.
Она также не удивилась, когда Джонатан занял соседнее с ней кресло, учитывая, что он мог выбрать любое место в салоне. Это время в самолете стало для нее возможностью побыть с ним наедине, и она стала замечать, с каким нетерпением она этого ждет.
Она с сожалением посмотрела в иллюминатор на удаляющиеся улицы Лондона. — Однажды у меня будет возможность побродить по Лондону.
Джонатан застыл рядом с ней. — Хочешь, чтобы мы развернули самолет?
— Что? — она посмотрела на него, но он говорил серьезно. Она засмеялась, мотнув головой. — Нет, нет. Нам нужно на Санторини. Я просто так это сказала, видишь ли, я никогда не была в Лондоне.
— Ты должна была сказать это раньше, — сказал ей Джонатан — Мы бы задержались тут на несколько дней.
Забавно, как его слова заставили ее тело дрожать. — Джонатан, это твое путешествие, а не мое. Я всего лишь нанятая помощница, или ты забыл?
— Вайолет, ты для меня намного большее.
Она поерзала на кресле, смущаясь от его слов. Она не должна быть польщена его словами. Не должна. — Так,— непринужденно начала она. Похоже, следующие 6 часов в этом самолете будем только мы с тобой.
— Ты устала? Хочешь немного поспать?
— Немного устала, — призналась она. Она неожиданно зевнула, несмотря на то, что сейчас была середина дня. Смена часовых поясов всегда утомляет, а тут еще постоянные эмоциональные встряски, которые она испытывала на протяжении последней недели.
— Если нужно, можешь использовать мою руку в качестве подушки, — сказал он, доставая свой планшет.
Ей не нужно было повторять дважды. По какой-то причине ей очень хотелось к нему прикоснуться. Возможно, виной было то, что она была обделена родительской любовью и лаской в детстве. Именно поэтому в своих отношениях она действовала иначе.
Вайолет честно признавала, что была неженкой. Она любила прикосновения, публичные демонстрации чувств и обожала физический контакт любого рода от близкого ей человека. К сожалению, в последнее время это было не часто. Но сейчас, когда они с Джонатаном вновь стали друзьями, она смело могла с ним обняться. А она любила хорошие объятия.
Она обхватила его руку в области бицепса, положила подбородок ему на плечо, наблюдая за его работой на плантеше. — Что ты ищешь?
— Я подумал, что могу заняться поиском твоего стихотворения. Найти автора. Возможно, найду связь, как ты нашла с Мостом Марлоу.
— Ммм, отличная идея.
Он посмотрел на нее с явным удивлением. — Ого, спасибо, Вайолет.
Почему он был так удивлен и польщен ее похвалой? Она же не была злой с ним, ведь так? Ее пальцы начали машинально гладить его руку. — Господи, должно быть я вела себя с тобой как стерва, раз ты так удивлен такой простой похвалой.
— Вовсе нет. Просто я думал… что ты меня презираешь. — Джонатан немного помрачнел.
— О, Джонатан, — нежно произнесла она, похлопывая его руку. Его восхитительно накаченную руку. — Я не презираю тебя. Больше нет.
— Я ничего не знал о ребенке. — Он отвернулся, словно не в силах смотреть ей в глаза. Его ответ был пропитан болью. — Клянусь, если бы я знал, ни одна сила в мире не могла бы удержать меня вдали от тебя.
Но я оставила тебе записку, хотела возразить она, но промолчала. Джонатан был уверен в порядочности ее отца, хотя она как никто другой знала, каким он был эгоистом и манипулятором. Поэтому она просто сжала его руку. — Я тебе верю.
Странно, но так и было. Впервые за долгое время, она подумала о выкидыше и их расставание с грустью, а не с обидой. Разочарование и вина на лице Джонатана вызывали в ней сочувствие за всю ту боль, что он сейчас испытывал. По крайней мере, у нее было 10 лет смириться с потерей. Для него это была свежая рана, и было бы глупо вновь поднимать эту тему.
Поэтому она решила отвлечь его. Нарочно прижимаясь к нему грудью, она подалась вперед, глядя на него с любопытством. — Так что там с моим стихом?
Он некоторое время не сводил с нее глаз, а затем словно дал себе мысленный подзатыльник. — Ах, да, — его пальцы пробежались по экрану, когда он напечатал несколько строк. — Вот. Лорд Теннисон. Поэта называется «Королевские идиллии». Песнь о женитьбе Герейнта. — Он некоторое время почитал про себя, а затем раздраженно промычал. — Очевидно, это поэма об одно из рыцарей Короля Артура, которого путем обмана лишили счастья. Черт, твой отец настоящий подонок.