Выбрать главу

— А гарантии? — спросил слепой собеседника.

Я непроизвольно прислушалась. Семен молчал пару секунд, потом заговорил снова.

— Пап, а если все останется так? — замолчал. — Да, я понял тебя… До вечера.

Я сглотнула подступивший к горлу ком. Семен говорил про операцию, это было очевидно, и, похоже, парень может остаться слепым. Я поспешно оделась, вернулась в комнату. Семен сидел с опущенной головой, вертел в руках телефон. Услышав меня он поднял голову:

— Помылась? Чего молчишь?

— Семен, я слышала…

— Молодец, что слышала.

— Ты можешь…

— Что я могу? — рявкнул парень. — Могу остаться слепым! Да бл*ть, могу!

— Все равно нужно верить в лучшее…

— Мать Тереза, блин, — фыркнул Семен. — Верить в лучшее… Ничего оригинальнее не могла придумать?

Ну все, с меня хватит!

— Что бы там с тобой не случилось, я в этом не виновата… — бросила я. — И вообще, слепота не приговор, тем более, когда есть…

— Богатый папочка, — перебил меня слепой.

— Я не это хотела сказать…

— А что ты хотела сказать?

— Я хотела сказать, что есть вещи и пострашнее.

— Например?

— Синдром Дауна.

Парень хмыкнул.

— Ты интеллектуально сохранен, Семен, у тебя есть родители, которые могут поддержать тебя, приставить человека, который будет ходить за тобой, выполняя все капризы, оплатить сотню операций, создать все условия… А ты…

— Что я?

— Ноешь!

— Ною!? — Семен вскочил с кровати, сжал кулаки, — знаешь что, мать Тереза, а не пошла бы ты!

В комнате повисло молчание. Меня начинало потряхивать. Не умею я скандалить. Дверь в номер приоткрылась, на пороге показался Толик.

Как всегда вовремя…

— Ну что, готова? Идем? — спросил парень.

Семен повернулся на звук голоса сопровождающего.

— Отведи меня на завтрак, — рявкнул он, — живо.

— Что случилось? — Толик перевел взгляд на меня.

— Ты не слышал, что я сказал! — прорычал слепой.

— Да слышал, слышал, — Анатолий взяв протянутую руку слепого, вывел его в коридор, закрыл дверь.

Я присела на край кровати, чувствуя как внутри все трясется, нервным движением отбросила волосы со лба.

И нафига я полезла со своими советами?

Недавняя вспышка раздражения сошла на «нет». В душе противно расползалось чувство вины.

Могла бы и промолчать…

В столовой я поймала себя на мысли, что ищу глазами атлетическую фигуру Семена. Он был здесь, сидел напротив Толика напряженный, как перетянутая гитарная струна. Первая мысль была подойти и извиниться, но я передумала, взяла себе какую-то пышку и кофе ушла в самый дальний угол, повернулась спиной, чтобы даже соблазна не было наблюдать. Напиток показался горьким, а пышка безвкусной.

Произнесенные мною слова о том, что Семен ноет были несправедливы. Да, он ведет себя нагло и порою вызывающе, но еще не известно, как бы я вела себя оказавшись на его месте.

На процедурах мы не встретились ни у одного кабинета, видимо, Семен попросил Толика изменить порядок или, вовсе, остался сегодня в номере.

А ведь все так хорошо начиналось.

Ощущение вины становилось сильнее, грызло изнутри. Совесть нашептывала: «Сходи, извинись! Даже если наслушаешься в свой адрес нелицеприятных слов». Но я не пошла. Вместо этого отправилась после обеда в тренажерный зал, надеясь отвлечься, сбросить напряжение.

Сегодня зал не пустовал: пара старичков крутили педали велотренажеров, бабушка — божий одуванчик лихо имитировала лыжную ходьбу, на скамейке для жима гантелей расположился Толик, читая что-то в телефоне, а рядом с инструктором приседал со штангой Семен.

Первым желанием было уйти, но я дала себе мысленную затрещину, надела наушники, выбрала композицию потяжелее и отправилась на беговую дорожку.

Мое уединение было недолгим, спустя пару минут, у тренажера нарисовался Толик, оперся о поручень, бесцеремонно нажал на кнопку остановки и жестом попросил вытащить наушники.

— Что? — я послала парню недовольный взгляд.

— Выкладывай, — тон сопровождающего не требовал возражений.

— Спросите Семена.

— От Семена я добился только «Мать Тереза хренова», надеюсь, твое объяснение будет более развернутым, — взгляд сопровождающего был серьезен.

Я даже немного опешила, таким я Толика еще не видела.

— Мы поссорились…

— Это понятно… Рассказывай из-за чего.

— Утром я невольно услышала его разговор с отцом о предстоящей операции, хотела поддержать, но вспылила и обидела его.

— И после какой фразы сынок шефа тебя послал?

— Я сказала, что он ноет.

Толик усмехнулся:

— Ну, не так уж ты и не права… Ладно. Не подходи к нему сегодня, а завтра я найду способ вас помирить.

— Зачем?

— Ты хорошая девчонка, и Семен, хоть и ведет себя порою, как редкостный козел, по большому счету, тоже не плохой парень.

— Ответ исчерпывающий.

Толик подмигнул мне, нажал на кнопку запуска дорожки и отошел прочь.

Я вернула наушники на прежнее место, хотела прибавить скорость, но передумала, нажала кнопку остановки, обернулась. Слепой лежал на одной из скамеек, поднимая и опуская штангу, Толик страховал.

Я нервно отбросила упавшую на глаза прядь, выдернула наушники. Присутствие Семена вызывало дискомфортное напряжение. Позаниматься не получится, мне все-таки придется уйти.

На улице искусственная прохлада тренажерного зала сменилась прогретым и немного душным воздухом. Сняв спортивную кофту, я обвязала ее вокруг бедер и неспешно двинулась по Аллее здоровья в сторону жилых корпусов.

Олеся часто ругала меня за то, что я парюсь по всякой фигне. Вот и сейчас. Почему не забила «большой и толстый»? Ответ был, противно свербил в сознании: «Он мне нравился. Этот красивый, наглый, самовлюбленный мажор мне нравился». От подобных откровений захотелось собрать сумку и уехать домой, но здравый смысл напомнил сколько я заплатила за путевку и успокоил предположив, что Толику не удастся нас помирить, а если общение с Семеном прекратится, то и симпатия моя к нему через пару дней сойдет на нет.

Этой ночью меня разбудил настойчивый стук. Я даже не сразу поняла, что стучат в номер. Пришлось встать с кровати, подойти к двери, включить свет:

— Да, кто там?

— Дарина… — приглушенный голос Семена мгновенно согнал остатки сна, — Дарина, помоги…

Я поспешила повернуть защёлку, распахнула дверь. Слепой стоял на пороге один, прислонившись к косяку. Я схватила его под локоть, втащила в номер, усадила на кровать. Парень тут же согнулся, сжимая виски.

— Голова, раскалывается… Там таблетки… в номере, «Промедол» я не могу… найти…

Мне не нужно было повторять дважды. Я бросилась в коридор, взлетела по лестнице на третий этаж. Номер слепого был открыт, включив свет, я рванула ближайший выдвижной ящик, таблетки оказались в нем, схватив упаковку, метнулась обратно. Семен сидел на кровати, болезненно сжав виски.

— Сколько? — я подбежала к столу, плеснула воды в стакан, достала пастилку с таблетками.

— Одну, — простонал парень.

— Рот открывай.

Семен послушно разомкнул сжатые в мучении губы. Я сунула таблетку ему между зубов, приложила стакан с водой. Парень сделал глоток, запивая обезболивающее.

— Как быстро подействует? — спросила я.

— Минут десять.

— Руки убери.

— Что?

— Руки убери, я массаж умею. Легче станет…

Парень опустил руки, вцепился в одеяло. Я запустила пальцы в его растрепанные волосы, принялась массировать, нажимая нужные точки. Слепой замер, перестал морщиться.

— И, правда, легче.

Я мысленно выдохнула.

— Что случилось? Почему у тебя болела голова?

— Это из-за слепоты, — Семен снова поморщился, но уже не от боли, — вернее, ее причины, довесок, так сказать.

— Почему не позвонил Толику?

— Телефон упал за кровать.

— Ты мог постучать в соседний номер, зачем ты пошел ко мне?