— Почему сам не уговоришь?
— Он меня не слушает, я же обслуга, а ты… с тобой по-другому, вон, в тренажерку его затащила.
— Хорошо, я попробую.
— Спокойной ночи тогда. Мы зайдем завтра.
Толик, махнув мне на прощание бутылкой с остатками пива, скрылся за дверью. Я встала с кровати, повернула защелку замка, залпом осушила безалкогольный напиток.
Лексус, трешка…
Прошла в ванную, отправила пустую банку в урну, непроизвольно бросила взгляд в зеркало. В голове, как назло, тут же всплыла фотка девушки Семена, которую мне довелось увидеть, отменяя звонок. Сравнивать нас, означало навесить на себя парочку другую новых комплексов. Я задумчиво оттянула черную, как смоль, прядь волос, потом повторила линию лба, носа, щек, провела по губам, так же как это делал Семен на пирсе, потрогала выпирающие ключицы. Что он отмечал, когда «исследовал» меня?
Хрупкость.
Да, я действительно обладала астеническим, тощим, телосложением, по мне можно было изучать анатомию женского тела без рентгена.
Нет маникюра.
Учителям не рекомендуют отращивать ногти, тем более с моими непростыми детками, неаккуратно перехватишь руку убегающего сорванца и все, оцарапала, и доказывай потом, что случайно.
Нет помады.
Я не крашу губы в повседневной жизни, а розовый блеск в косметичке лежит для особых случаев, праздников.
Миленький носик.
Он маленький, остренький, Антон из-за этого иногда называл меня воробышком.
Антон.
Что он говорил мне, когда за дверью скрылась его новая пассия, с которой я застукала их на нашем диване? «Ты никакая… Я думал, что в тихом омуте черти водятся, но они спрятаны слишком глубоко и я уже за*бался их искать!»
Он был одним и моих скелетов, хорошо, что сопровождающий не настоял на ответе.
Утром меня разбудил настырный звонок телефона, нащупав его на тумбочке, я подняла трубку, даже не посмотрев на номер, пробормотала в полудреме:
— Да, я слушаю…
— Привет, — мужской голос, знакомая усмешка, — спишь что ли?
— Да, — глаза никак не хотели открываться, — а сколько времени?
— Половина девятого…
— Бл-и-ин, — я, наконец, разлепила веки, посмотрела на часы.
— Могу захватить тебе булочку в столовой, — предложил Семен.
Я снова закрыла глаза, представила, что он сидит в кресле своего номера, в излюбленой расслабленой позе, прижимает трубку смартфона к уху, улыбнулась:
— Нет не надо, я успею в столовую.
— Тогда, встретимся там.
Семен «отключился». Я сладко потянулась. Услышать его голос утром было так приятно, и плевать на то, что я просто Дарина Петрова, а он Симеон Загорнов — сын главы коммерческого банка.
Семена в столовой я увидела сразу, одного, расслабленно потягивающего кофе. Толика рядом не было, я не нашла сопровождающего даже когда обвела взглядом зал.
Странно.
Быстро пройдя к кофе-машине, я налила себе эспрессо, подхватила на раздаче пару булочек и поспешила к столу слепого:
— Здравствуй, можно?
— Ты быстро, молодец, — слепой улыбнулся.
— А где Толик?
— Отошел, скоро вернется.
Он наклонил голову, прислушиваясь к тому, как я отодвигаю стул и занимаю место напротив, потом осторожно скользнул рукой по скатерти, развернул ладонью вверх.
Я не сразу поняла, чего он хочет, а когда поняла, замешкалась.
— Смелее, — улыбнулся слепой, словно чувствуя мою нерешительность, — не хочу, чтобы ты была, как и другие, просто голосом из темноты.
Немного волнуясь, я осторожно вложила руку в его ладонь. Семен, как мне показалось, нежно сжал ее, большой палец слепого заскользил по выпирающим косточкам, даря коже приятные ощущения.
— Как спалось? — в отличие от меня, этот жест парня вовсе не напрягал.
— Н-нормально, — я почему-то запнулась, взяла чашку с кофе, хотя левой рукой это было не очень удобно, сделала глоток.
— Давай на процедуры вместе, как тогда, ты ждешь меня, я тебя…
Эта фраза прозвучала бы по детски-невинно, если бы не моя рука в его ладони и эти приятные поглаживания.
— Давай…
И как это понимать? Пару дней назад этот самовлюбленный парень сыпал издевки, а теперь мягкий тон и ласковая улыбка… Я даже поверила, расслабилась.
Клубная мелодия из кармана его дутой жилетки заставила вздрогнуть нас обоих. Семен отпустил мои пальцы, поморщился, как от зубной боли, достал телефон, повернул экраном ко мне:
— Маргарита, — произнес, скорее утверждая, чем спрашивая.
Фотография улыбающейся девушки на экране вливала в душу что-то липкое и непритное:
— Да…
Я непроизвольно ссутулила плечи, спрятала под стол руку, которую, мгновение назад, поглаживали пальцы Семена.
— Сбрось.
— Поговори, я пересяду.
Я даже схватилась за край стола, готовая встать и покинуть его.
— Сбрось, — повторил Семена, в его голосе появились нотки раздражения.
— Хорошо, — я потянула вверх красную иконку.
Парень терпеливо ждал, когда мелодия оборвется.
— А теперь, напиши ей, что я занят, и звонить мне не надо, — он положил телефон на стол, пододвинул рукой в мою сторону.
Я не стала спорить, нашла на экране иконку сообщений, ввела: «Я занят. Не звони мне», потом выбрала в контактах Марго, отправила, невольно зацепилась взглядом за последнее смс: «Саймон, что происходит? Ответь», поспешила закрыть переписку. Дрожащей от волнения рукой пододвинула телефон обратно:
— Все.
Семен нащупал «трубку», убрал в карман, из которого донесся звук полученного смс. От кого, не сложно было догадаться. Мне хотелось спросить, что происходит, почему он не отвечает на звонки своей девушки и так мил со мной, но вовремя подошедший Толик уберег меня от глупости.
— Ну что, попили, поели? На процедуры идете? — ни «здрасте», ни «до свидания», в своем репертуаре.
Я посмотрела на остатки кофе и булочки, к которым не притронулась, завтракать, почему-то расхотелось:
— Да, я готова.
— Отдай ей карточку от моего номера и до обеда можешь быть свободен, — бросил Семен.
Мне стало неуютно от его приказного тона. Но Толика это не напрягало вовсе, он пожал плечами, достал карточку, положил на стол передо мной, уточнил:
— Как объяснить это Михаилу Сергеевичу?
— Никак, — бросил Семен, — он в курсе, день тебе будет оплачен целиком.
— Ладно. Не обижай ее.
Слепой фыркнул, я нервным движением отбросила упавшие на лоб пряди, сделала глоток остывшего кофе. Подобное общение я видела в мелодрамах, когда богатый мужчина на свидании с очередной Золушкой, как бы между делом, отдавал приказы обслуживающему персоналу. На экране это казалось пипец как круто, а сейчас, в реальности очень неуютно. И самое поганое, что парень общался со мной точно так же каких-то четыре дня назад…
— Ну, так что, идем? — голос Семена отвлек меня от этих неоднозначных мыслей.
Толик уже успел нас покинуть.
— Да, конечно, — я отставила чашку, встала из-за стола, правой рукой взяла слепого под локоть, помогла подняться, левую положила на спину.
Семен повел плечом, мягко стряхивая мою руку со своей спины, из второй тоже высвободил локоть, усмехнулся:
— Ты сегодня не поводырь, давай по-другому.
Он протянул мне раскрытую ладонь.
— А ты так сможешь идти?
— Попробую… Давай, сама же говорила: «Вести себя, как до слепоты»
Я вложила пальцы в его ладонь, почувствовала приятное тепло, бессовестно улыбнулась. Антон не любил держаться за руки, считая подобное поведение детским садом.
Не знаю, почему я вспомнила об этом именно сейчас.
Семен шагал неуверенно, я видела это, поэтому, когда закончились столы, переместилась немного в сторону, чтобы парень другой рукой мог вести по стене. Он благодарно улыбнулся. У лестницы я замедлила шаг, предупредила:
— Перила, слева, чуть ниже.
— Помню, — отозвался Семен, переместил руку на нужную высоту, начал спускаться, увлекая меня за собой.
Похоже, парень, наконец, перестал себя жалеть, решил доказать себе и миру, что слепота его не сломила. Такой Семен мне нравился больше, чем обозленный на всех мажор.