Солдат приветствует всех кураторов в положении стоя на коленях и держа руки за спиной и сохраняет это положение до особых распоряжений. Солдат принимает данное положение в секунду, когда начинается обучение: прежде чем куратор входит в помещение. Факт неисполнения приравнен к неповиновению.
Хайль ГИДРа.
***
У Стива дрожала рука.
Откинувшись на спинку стула, он бережно положил листы обратно на стол. Разгладил смятые углы, осторожно потер большим пальцем имена Александра Лукина и Энн Шарлотт Бернадетт. Ему хотелось запустить пальцы в пробелы между буквами и вырвать их, как хрупкие ребра, почившие уже в земле.
Несправедливость, которую он чувствовал из-за того, что не может достать их из-под земли и убить снова, была как кость в горле, капля дегтя в бочке меда возвращения Баки обратно.
Стив взглянул на экран, где в пятый раз проигрывалось их воссоединение. Баки был здесь. В безопасности. По крайней мере, в той степени, которую Стив мог ему обеспечить.
Он снова и снова смотрел, как Баки становится на колени. Смотрел на себя, входящего и отбрасывающего осторожность. Смотрел на друга…
Поднявшись, Стив подошел ближе к экрану, свободно свесив руки. Он видел, как Баки опускается на колени. Видел, как держит руки за головой. Как никогда не смотрит в глаза. Не говорит ни слова. Не смотрит на Стива.
Возможно, не стоило ожидать слишком многого от одного ничтожного взаимодействия, но… инстинкты Стива кричали, как бывало, когда он на дюйм наступал мимо мины, когда чуть поворачивал голову налево, и пуля пролетала так близко, что потом ныли виски, когда спрыгивал с мотоцикла и швырял щит во вращающийся смертоносный мотор.
- Сэм… – позвал он, но голос захлебнулся в шуме.
Гвалт вокруг увеличивался: эксперты, ученые, доктора и черт знает кто еще болтали все громче и громче, напряжение нарастало. Крутнувшись, Стив так хлопнул ладонями по столу, что тот шатнулся и треснул.
- Сэм! – сказал он громко и сердито.
Шум тут же стих. Стиву было все равно, что теперь на него смотрели с опаской, словно он в любой момент мог броситься. Сэм уже пробивался через толпу, лицо его сохраняло профессиональное приятное выражение, но взгляд был острый. Схватив листы одной рукой, Стив другой притянул Сэма ближе.
- Скажи, если мне кажется, – взмолился он, сунув Сэму папку. – Скажи мне, видишь ли это и ты тоже.
Сэм прижал распадавшиеся страницы к груди, взгляд темно-карих глаз метнулся по лицу Стива, оценивая. Стив знал, что Сэм хотел бы вывести его отсюда, куда-нибудь, где он смог бы расслабиться и отдышаться. Стив доверял Сэму больше, чем двоим экспертам с пятью докторскими и восемью кандидатскими. За пять минут Сэм понял Стива больше, чем приставленный ЩИТом психолог за пять месяцев.
Сэм сразу увидел, как свободно Стив держит руки, готовый встретить любого, кто появится из слепого пятна, заметил побледневшие углы рта и как задерживается взгляд Стива на углах. Как исчезает из черт лица настороженность, когда Стиву хватало выдержки заботиться о приличиях, но снова появляется, стоило какому бы там ни было шторму вновь пронестись у него в голове.
Сэм ничего не сказал.
Вернувшись к прижатым к груди бумагам, он сковырнул скобу в углу и развернул листы веером, чтобы видеть все разом. Стив умел смотреть масштабно и имел память, как у слона. Сэму нужен был общий обзор и возможность вернуться, не теряя места, где он остановился.
Он быстро просмотрел листы, потом прочел снова, медленнее.
Со страниц вставали ужасающие слова. Страсть, взращенная десятилетиями, выливалась в кошмарный идеологический фанатизм, превративший истязания в рядовую процедуру. В алгоритм. В задокументированную, каталогизированную и упорядоченную инструкцию для новичков.
Сэм прочитал инструкцию дважды, Старк и один из его знакомых психотерапевтов маячили у него за плечом. Убедившись, что самая важная информация уложилась в памяти, Сэм посмотрел туда, где стоял Стив, глядя на вновь и вновь повторяющиеся кадры.
За те месяцы, что Сэм следовал за Стивом по миру, разоряя тайные базы, подобно Дарту Вейдеру Светлой стороны, вынуждая могучих мира сего раскрывать засекреченные документы и выставляя на обозрение национальные секреты, он успел узнать Стива очень хорошо.
Стив швырял белье в угол и забывал про него. Врезался в стены от недосыпа или перевозбуждения. Безукоризненно застилал постель и еще более безукоризненно выравнивал зубную щетку, пасту, бритву и расческу в линию на полке. Выдавливал зубную пасту с конца тюбика и придирался к Сэму, когда тот давил на середину. (Сэм начал делать это специально, чтобы посмеяться над тем, как морщится Стив, прежде чем начать негодовать).
Их первая серьезная ссора случилась из-за того, что Стив упорно переворачивал туалетную бумагу концом наружу. Оказывается, это очень раздражает.
Стив распаковывал вещи в каждом номере отеля, даже если они заселялись лишь на ночь. Первым делом: брюки – на вешалки, аккуратно выровнять по шву. Рубашки – на плечики. Чистое белье – в ящик для белья. Щит – к изголовью кровати, на сторону, ближнюю к окну.
Что Сэм в самом деле как следует рассмотрел – врожденный дар Стива к инстинктивным, стихийным тактическим озарениям.
Стив бросал один взгляд на мешанину разрозненной информации и обрывки старой пленки и создавал пятишаговый план, который включал захват двух баз ГИДРы за шесть дней. Дай ему минуту – он мог вынести базу. Дай ему минуту и хорошего помощника – он мог вынести десяток баз. Дай ему команду, которую он мог тренировать, и позицию, которую он запросит и… что ж.
СНР не зря выиграл свою войну в первый раз.
Вроде того. Если забыть обо всей этой штуке с ГИДРой в ЩИТе.
Ну ладно, СНР не зря проиграл после того, как Капитан Америка погиб в крушении самолета.
Тем не менее, спрашивать Стива, как он узнал, что пункт А приведет к пункту В, почему пункт Б необходим для завершения пункта Д, как пункт В поможет с пунктом Д, хотя пункт Д случился раньше… Стив мог рассказать, начертить схемы, но в его размышлениях было столько инстинктивного, что Сэм только больше путался и раздражался.
Как описать Бетховена тому, кто слышал только песенку про Маленькую Звездочку?
Невелика проблема, но Стив также был невероятно эмоциональным человеком с насажденным Депрессией и Второй Мировой стоицизмом. А еще он был непокорный, своенравный, настырный и все другие синонимы для слова «упрямый», какие можно придумать. Если в дело вступали эмоции, большая часть рассудка Стива выходила в окно в пользу решения той проблемы, которую он видел перед собой в данный момент.
Когда речь заходила о Джеймсе Бьюкенене Барнсе, у Стива Роджерса появлялось много эмоций.
Постоянный рефрен «Спаси Баки, Спаси Баки, Спаси Баки» в голове Стива пару раз загонял их в тупик, и постепенно Сэм начал спрашивать Стива, можно ли проверить его наработки.
Стив раскладывал перед Сэмом детали и объяснял, как пришел к тому или иному выводу, чтобы Сэм мог сравнить это с собственными размышлениями. Сэм был умным. Первый в своей группе со средней школы, то же самое в колледже и в армии – что нелегко, когда общество постоянно играет против тебя.
Он дважды воевал в Ираке.
Дай ему карту – и он мог следовать ей, не нуждаясь в объяснениях, чтобы понять прыжки логики Стива.
- Вот дерьмо, – сказал Сэм.
- Какое дерьмо? – Тони схватил бумаги и поднес к носу, будто бы это могло помочь ему их прочесть. – Не вижу большего дерьма, чем уже есть. На что вы так смотрите? ГИДРа плохая. ГИДРа гады.
- Баки думает, что мы его новые кураторы, – без выражения сказал Стив. – Вот почему он не сопротивляется.
Тони перевел взгляд с бумаг на кадры, вновь проигрывающиеся на стене.
- Ой, – сказал он. – Вот дерьмо.
ПРИМЕЧАНИЯ: СНР - Стратегический Научный Резерв. Секретное научное агентство, занимавшееся исследованиями и разработками во время Второй мировой войны. После создания ЩИТа было включено в его состав и стало его научным подразделением.