— Каролина, Каролина, вы слышите меня? — словно в тряпку проорал доктор.
— Зачем вы спасаете меня? — промямлила я.
— Я же врач, что мне остается? — мужчина усмехнулся.
— Я хочу умереть! Дайте мне смертельной дозы чего-нибудь! Я выпью ртуть из градусника!
— Успокойтесь! Вы неправильно меня поняли! Саша в онкологическом центре при больнице «Хадасса» в Иерусалиме.
— Где? — я посмотрела на календарь, цифры еще расплывались, значит, слух тоже мог подводить.
— Так вы не знаете ничего? — удивился Виктор Михайлович и схватил мою руку, чтобы прощупать пульс.
Я лежала на полу, ноги висели на опрокинутом стуле. Лечащий врач Сашки сидел на корточках, и что-то бормотал себе под нос, а я с нетерпением ждала продолжения его повествования. Вскоре, он помог мне подняться, усадил на стул и настоял, чтобы я выпила его кофе.
— В Израиле в одной из лучших клиник мира, специализирующейся на пересадке костного мозга. Вашей любимой пациентке провели операцию на этой недели, и я с уверенностью скажу, что ее жизни ничего не угрожает. Все прошло удачно, нашли подходящего донора! Там такие специалисты и обслуживание, она в самых надежных руках, что только можно было найти. Неужели вам никто не сообщил?
В глазах потемнело, я слышала все, что говорит Михалыч, но картинка исчезла. Наверное, это побочный эффект радости. Я чувствовала, как все еще сижу на стуле, облокотившись на твердую деревянную спинку. Речь заведующего гематологическим отделением звучала двойным эхом, изображения не было достаточно долго. Я отрицательно покачала головой, желая знать, как же Сашке удалось отхватить горячий тур в Израиль.
— Каролина, вам снова плохо? — спросил врач, на что я вновь покачала головой, и тогда он продолжил, — На следующий же день, после вашего последнего визита, ко мне пришел молодой человек, представился вашим другом. Высокий такой, черноволосый, с начальной стадией дистрофии. Он сообщил о своем желании взять абсолютно все расходы на лечение, перелет и проживание Саши за границей. Он настоял на визите к пациенту. Спонсору отказать было сложно. Но вы себе даже представить не можете, как девочка обрадовалась вашему другу! Сразу стало ясно, что они почти родные, как вы! Забыл только, как его зовут, я могу посмотреть в платежных документах, у меня есть копии.
— Майкл Близзард, его зовут так.
— Верно! Ему бы показаться гастроэнтерологу…
Когда слушать Виктора Михайловича больше не было необходимости, я резко встала со стула, чтобы уйти. Картинка внезапно вернулась. Врач сидел передо мной в белом халате и улыбался. Я отметила, что улыбка его молодит и красит.
Мне стало все понятно и захотелось, как можно скорее, сказать миллион раз «спасибо» Майклу.
— Уходите? — спросил Михалыч, — Не хотите поговорить с Сашей по телефону? Мы можем звонить своим пациентам!
— Хочу! — не думая, бросила я.
— Пойдем на сестринский пост.
Коридор, по которому я вышагивала много раз, показался мне невероятно светлым и красивым. Наверное, Близзард проспонсировал ремонт и в нем. Виктор Михайлович обратился к старшей сестре с просьбой, и та, полистав телефонную книгу, набрала номер.
Я переминалась с ноги на ногу, не зная о чем сперва спросить, но чувствовала, говорить буду не я. Как только произошло соединение с Израильской клиникой, трубка перешла в мои руки.
— Оле, — осторожно произнесла я, опасаясь вероятности, что все это розыгрыш или путаница.
— Каролина! Куда же ты пропала?
Это ее голос! Охрипший, сонный, но такой родной! Это все не шутка, не сон!
Виктор Михайлович поинтересовался самочувствием бывшей пациентки и, удовлетворившись ответом, оставил меня наедине с телефонной трубкой.
— Мне ничего не сообщили, я только узнала… — начала я отвечать, но, как я и ожидала, говорить пришлось не мне.
— Он был у меня! Я видела его! Он такой веселый! Почему ты не говорила мне об этом!
— Ты же знаешь, у меня нет чувства юмора, я не умею…, — начала бы я развивать мысль вкрадчивым голосом, но эмоции взяли вверх, — Причем тут Майкл, господи, ты как? Как все прошло, я даже не знаю, что говорить и спрашивать, милая моя!