Потребностью.
Знаете поговорку?
Двум смертям не бывать, а одной – не миновать.
ГЛАВА 7
РЕЙФ
Я сушу волосы полотенцем, когда слышу стук в дверь. Вероятно, это Каллум, мой бизнес-партнер. Он единственный человек, который может пройти через охрану внизу, не уведомив сначала меня.
— Секунду! — кричу я, натягивая футболку. Утренняя тренировка в домашнем спортзале сильно вымотала меня.
Но мне это было нужно.
На этой неделе мои мысли блуждали там, куда им не следовало соваться. Местам, где кончики моих пальцев скользят по медовым волосам и конечностям. Мой член раздвигает мягкие, как подушки, губки, смазывая их предварительной спермой, пока я больше не могу выносить дразнящего прикосновения ее мягкого рта, влажного языка, и наклоняю ее над этим гребаным массивным обеденным столом в квартире ее родителей.
Не могу представить, насколько тугой она будет.
Хотя могу.
Как бархатные блядь тиски.
Так что, да. Тренировка с Дарреном по боевым искусствам этим утром была нужнее, чем в большинство суббот. Мне позарез нужна была разрядка, и это несмотря на то, что прошлой ночью я трахнул пару женщин в клубе.
Боже, помоги мне.
Я провожу рукой по своим все еще влажным волосам и рывком открываю дверь, прежде чем застыть как вкопанный.
О, блядское дерьмо.
Это она.
Она — словно видение, окружённая солнечным светом, льющимся сквозь огромные окна вестибюля. Ее длинные волосы собраны в конский хвост, но короткие волосинки, обрамляющие ее лицо, отливают золотом, а золотистый контур вокруг ее тела придает ей почти небесный вид.
Что еще более тревожно, на ней слишком много обнаженных участков кожи. Она в штанах для йоги и чем-то, что выглядит как спортивный бюстгальтер, бледно-голубого цвета, который оттеняет гладкую загорелую кожу ее рук, груди и живота.
Ебанный ад.
В таком виде она еще более привлекательна, чем в своих красивых, дразнящих член платьях. Тренировочная одежда не оставляет воображению ничего от ее идеального тела. На лице нет макияжа, кожа светится здоровьем. Но выражение ее лица еще больше похоже на оленя, попавшего в свет фар, чем обычно.
Едва открыв дверь (признаюсь, немного более резко, чем сделал бы, если бы знал, кто мой посетитель), она делает шаг назад, обеими руками теребя что-то похожее на маленький свитер.
— Белль, — говорю я. — Привет.
— Привет. Извини, что потревожила тебя в субботу. — слова вырываются из неё на одном дыхании, и она бросает взгляд на главную лестницу здания, как будто планируя сбежать.
— Не проблема. Я только что закончил тренировку, так что...
— Я тоже. — она неловко указывает на свой чертовски сексуальный наряд. — Только что пришла с занятий по йоге.
Йога? Иисус. Теперь я представляю, как она изогнута в форме кренделя, с длинными ногами и расслабленным телом. Держу пари, она чертовски гибкая. Белль выглядит такой.
Я возвращаюсь к своим манерам.
— Проходи, не стой там.
— Нет, я... — она замолкает. — Вообще-то, я хотела тебя кое о чем попросить. Что-то вроде одолжения. Или... Может, не против ли ты прогуляться? Это довольно неловкий разговор, и я подумала, что так будет проще. Только если ты, конечно, не занят. — Ее рука возвращается к свитеру, и она снова его дергает.
Я сжимаю губы, чтобы удержаться от ухмылки. Не знаю, почему видеть ее такой нервной так приятно. Может быть, потому, что ее нынешняя неловкость делает ее еще более очаровательной. Еще более похожей на девчонку.
Кроме того, она вызвала у меня интерес. Одолжение, да?
Хмм.
— Не занят, — говорю я ей. — И мне нужен кофе. Дай-ка я обуюсь.
Мы заходим за кофе в киоск на краю Гайд-парка. За короткую прогулку сюда мы поддерживаем лёгкую беседу. Разговор о том, как прошла наша неделя, о том, как она провела вечер в Jean Georges и как ей нравится жить в нашем здании.
Всё это время я пытаюсь разгадать, о чём же она собирается меня попросить. Решаю, что должно быть это искусство. Она пришла, чтобы прокомментировать свое мимолётное замечание на ужине у родителей о том, что мне следует заглянуть к Либерману. Наверняка ей нужно несколько рекомендаций, чтобы произвести впечатление на начальство, и она хочет потихоньку меня раскрутить. Только вот, похоже, ей ужасно стыдно за то, чтобы делать что-то столь не элегантное в её глазах, как реклама своих услуг.
Вряд ли она понимает, что я скупил бы всю гребаную галерею, чтобы вызвать улыбку на ее розовых губах. И да, это делает меня настоящим монстром — мне будет приятно чувствовать, что она хотя бы немного мне обязана.
Когда мы идём через розарий, сияющий всей своей свежестью в начале лета, я решаю, что мы достаточно поговорили о пустяках, и с меня хватит попыток удержать свои мысли от того темного места в моем сознании, где я беру ее блестящий конский хвост и оборачиваю вокруг своей руки, пока толкаю Белль на колени.
Мне тридцать шесть.
Это значит, что она на четырнадцать лет моложе меня.
Если бы она была на четыре года моложе, она была бы вдвое младше меня.
Иисус.
— Ты была очень загадочной, когда я открыл дверь, — говорю ей, одаривая улыбкой, которая, надеюсь, выражает «ты можешь мне доверять», а не «я хочу трахнуть твою двадцатидвухлетнюю киску». — Выкладывай, что у тебя там? Какое одолжение и чем я могу помочь?
Она смотрит на меня с чистым ужасом.
Возможно, я недооценил хищный оттенок своей улыбки.
— Это самый неловкий поступок, который я когда-либо совершу в своей жизни, — признается она, и я не могу удержаться от улыбки, потому что она говорит как подросток.
— Сомневаюсь. — я подбадриваю ее. — Это связано с галереей?
— Галереей? О. Нет.
Ладно. Я в замешательстве поджимаю губы и жду, пока она наконец скажет, о чём речь.
Она прижимает нижнюю губу к стаканчику с кофе, и я напрягаюсь. Иисус Христос. Она такая красивая. Ее профиль в солнечном свете - само совершенство. Нежный изгиб ее хорошенького носика. Изящная россыпь веснушек.
Этот чертов рот.
— У тебя есть клуб, — бормочет она в свою чашку, и ее рот так отвлекает меня, что я почти пропускаю то, что она говорит.
— Ага, «Алхимия», — выдавливаю я. Не ожидал, что разговор пойдет об этом. Пожалуйста, она же не собирается читать мне лекцию о морали?
— Точно. — она прочищает горло. — Я хотела подробнее узнать о, э-э, программе... Раскрепощение?
Ну, я онемел от изумления.
Я останавливаюсь, в голове шум, и смотрю на нее, разинув рот.
— Раскрепощение? — переспрашиваю резче, чем намеревался. — А что с ней?
Она идёт вперед, и я делаю несколько шагов, чтобы догнать ее.
— Я подумала, что это может быть... подходящим, — бормочет она. — Для меня. Но мне нужно больше деталей.
У меня галлюцинации. Я знал, что Даррен слишком сильно ударил меня этим утром. Я ни за что не прогуливаюсь по Гайд-парку со своей слишком молодой, слишком великолепной соседкой, о которой я фантазировал, трахая свой кулак (и других женщин) на этой неделе, и вдруг она заговорила о моем секс-клубе, одной из самых инновационных программ и своём интересе к ней.
Ни за что.
Не могу сказать, скольких людей я трахнул, насколько бесцеремонно я отношусь к сексу, но мой голос, несомненно, сдавлен, когда я заставляю себя сказать что-нибудь в ответ.