Что означает, если этот Рейф учился там, он либо монах, либо девиант.
Не то чтобы я могла позволить себе клеветать на одну из этих позиций, потому что, хоть внешне я могу быть похожей на монашку, подозреваю, что мысли, которые я лелею, когда остаюсь одна в своей постели, на самом деле ведут к другому.
Неважно. В прошлом я была на школьных танцах с достаточным количеством парней из Лойолы, чтобы понимать, что от них стоит держаться подальше. А если он попал на радар мамочки, то, вероятно, скучен до безобразия. Я улыбаюсь про себя, представляя высокого, долговязого, социально неловкого мужчину с католическими моральными принципами и нулевым пониманием того, как работают центры женского удовольствия.
Нет.
Он совсем не подходит для моих целей.
Полчаса спустя я вовсю беседую с Питером и Джойс с первого этажа о цветовой гамме бордюров в Гайд-парке этой весной (хотя мой вклад сводится к автоматическим улыбкам, скрывающим глубокую скуку, и нескольким вежливым кивкам). Вдруг ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд.
Игнорирую это, потому что мое воспитание не позволяет мне отворачиваться от собеседников, но мгновение спустя мамочка оказывается около плеча.
— Мне ужасно жаль вас прерывать, — обращается она к Питеру и Джойс (чью фамилию я не могу вспомнить, если вообще когда-либо знала). — Не возражаете, если украду Белль на секунду? Хотела представить ее Рейфу.
— Извините, — с улыбкой произношу я и позволяю маме направить меня.
О, Боже.
Дело не только в его физическом присутствии.
Не только в том, как идеально на нем сидит его безупречно сшитый костюм.
Не в глубоких карих глазах, сверлящих меня взглядом.
Не в его темных волосах, как будто их специально уложили, а он тут же растрепал их снова.
Нет, дело не только в этом. Хотя, не поймите меня неправильно: этот парень соответствует всем требованиям.
Что заставляет меня почувствовать теплый укол в животе, так это уверенность, которую он излучает. И не просто общая уверенность, которую можно объяснить его успехом, судя по одежде, обуви и часам, сверкающим в лучах вечернего солнца, когда он держит стакан с виски.
Это особый вид уверенности.
Это взгляд, который, кажется, передает мне точную мысль:
Этот парень определенно знает, как обращаться с женским телом.
ГЛАВА 2
Рейф
Поверьте мне.
Если на чем-то можно заработать, я это сделаю.
Акции. Товары. Недвижимость. Облигации, само собой. Валюта. Производные всего вышеперечисленного. Экзотика. Крипта. Вино. Искусство. NFT-картинки.
Секс.
Нет, это не то, что вы подумали.
Секс — старейший рынок в мире. Но я говорю не о том, где акт — на одной стороне сделки, а деньги — на другой.
Нет.
Конечно, деньги играют определенную роль в моем мире. Без сомнений. Но это не основная валюта, с которой я работаю. Не когда дело идёт о сексе.
На самом элементарном уровне, рынок, который меня увлекает, — это соединение двух людей, которые хотят удовлетворения.
Но удовлетворение - это базовая концепция.
Переходящая.
Я могу предложить нечто лучшее.
Высший навык создания рынка - это объединение двух людей, у каждого из которых есть валюта, нужная другому. Валюта, способная принести другому не просто удовлетворение.
А трансцендентность.
Алхимию.
Это идеальный обмен валют регулярно предлагается в моем эксклюзивном клубе.
Опыт одного.
И невинность другого.
Нет ничего, чего невинный желал бы больше, чем уверенности в том, что он в надежных руках. В том, чтобы быть окруженным заботой опытного, профессионала. Чтобы ему показали все тонкости дела.
В переносном или даже в прямом смысле.
Так же, как для того, кто видел и испытал всё, нет ничего лучше, чем когда невинный дарит вам величайший дар из всех — свое доверие.
Доверие, что ты защитишь его, убережешь. И при этом покажешь ему возможности. Научишь летать. Парить.
Преподнесешь ему дар трансцендентности.
Вот почему это одна из самых симбиотических человеческих связей. Та, которая выдержала испытание временем.
Ученик и учитель.
Подопечный и наставник.
Если кто-то склонен к религии, он мог бы даже назвать это отношениями между невинным и проклятым.
На случай, если я не совсем ясно выражаюсь, во всех сценариях в моем клубе — который, кстати, но точно не случайно, носит название «Алхимия» — я всегда играю роль проклятого. Независимо от того на какой чаше весов мой партнер или партнеры, если быть честным.
И мне требуется не больше секунды, чтобы понять, что женщина передо мной явно невинна.
Так, так, так.
Я не ожидал этого, когда принял приглашение Лорен выпить.
«Я бы хотела познакомить тебя с моей дочерью» — сказала она.
«Мне будет спокойнее, если она будет знакома со своими соседями, пока нас не будет» — добавила она.
Она умолчала о том, что её драгоценная дочь воплощает самые тёмные фантазии каждого мужчины в человеческом облике.
Я согласился, потому что не полный идиот, а также потому что Лорен и Бенедикт кажутся порядочными людьми, даже если они являются тем типом рьяных прихожан и активных католиков, которых я нынче избегаю как чумы. Мы виделись всего пару раз в коридоре с тех пор, как я переехал, но за это время они успели упомянуть Бога и Его многочисленных родственников больше раз, чем могу сосчитать.
Но я не ожидал, что она представит мне визуальное наслаждение, вызывающее яркие воспоминания о постерах с Бриджит Холл на стене моей спальни в девяностых.
Святое дерьмо.
Я оцениваю ее, даже когда опускаю стакан и беру его в левую руку, чтобы освободить правую для рукопожатия..
Эта девушка чертовски великолепна.
Изящная, спортивная фигура, подчеркнутая классическим платьем Azzedine Alaïa. Я встречался с достаточным количеством состоятельных женщин, чтобы знать флагманский бренд Alaïa на Бонд-стрит как свои пять пальцев. Это платье говорит о том, что девушка уверена в себе и обладает вкусом, но не является безумной модницей. Вещи Alaïa неподвластны времени.
А эти ноги от ушей...
Каждая часть тела девушки отливает мёдом и блестит. Прямо как ее волосы.
Широко посаженые карие глаза и немного вздернутый нос, с идеальной россыпью веснушек на переносице. Наверняка она уже успела провести пару мини-отпусков на Средиземноморье этим летом. Мой мозг тут же начинает рисовать картину, как она лежит на шезлонге в крохотном бикини на Кап д’Антиб или в Позитано, и я быстро глушу этот образ, не дав ему полностью сформироваться.
Пухлая нижняя губа, к которой отчаянно хотелось прижать большой палец, прежде чем поставить ее на колени.
Рот, созданный для члена.
И все же, я бы поставил все деньги на то, что еще ни одному парню чертовски не повезло.
Когда моя рука обхватывает её прохладные, изящные пальцы, и я произношу своё имя с удивительной спокойствием, я инстинктивно оцениваю её прошлые связи, как делаю это с каждой женщиной, которую встречаю.
Да, я — мудак.
Нет, ничего не могу с собой поделать.