— Тебе понравились оргазмы? — спрашивает он.
— Очень, ваша светлость, — отвечаю я.
— Ты была очень отзывчива.
— Да, ваша светлость.
Он подходит к краю кровати и опускается на одно колено, обхватывая меня руками, чтобы взять обе груди. Ласкать оба соска. Они чувствительные и немного побаливают, но в хорошем смысле этого слова. Я знаю, что это сделает любое прикосновение, которое он сочтет нужным, еще более восхитительным. Я дрожу от его прикосновений.
— Приятно?
— Да, ваша светлость.
— Чертовски красиво, — бормочет он. Он отпускает мою грудь и снова встает. Если я наклоняю голову, то увижу его ноги у себя между бедер. Он стоит прямо позади меня и смотрит на мою обнаженную киску.
— Раздвинь ноги еще шире, — приказывает он.
Я быстро раздвигаю колени. Мои ноги все еще дрожат после оргазма и от того, что я стою в таком положении.
— Сестра Белина, — говорит он низким и зловещим голосом, — вы не представляете, как долго я ждал встречи с вами. Они так много рассказывали мне о вас. О вашей удивительной красоте, а также о готовности дарить и получать удовольствие. И я слышал, что днем, когда священники видят вас на мессе, вы скромны и целомудренны. Это идеальное прикрытие.
Он подается вперед, кровать принимает на себя его вес, и проводит пальцем по моему входу, и каждая клеточка моего тела пульсирует.
— Ебать, эта киска еще красивее и ненасытнее, чем я надеялся. — он раздвигает половые губы и проводит рукой по каждой моей ягодице, обнажая каждую дырочку и каждую интимную складочку для своего удовольствия.
Господи. Мое тело уже забыло о своих двух оргазмах, потому что то, как этот мужчина осматривает меня, прикасается ко мне и хвалит меня, а также сила, доминирование, присущие всему, что он говорит и делает, уже заставляют мое тело плакать по нему. Я наслаждаюсь восхитительным стыдом, уязвимостью от того, что нахожусь в таком положении рядом с ним. Он может унижать меня. Дразнить. Испытывать. Мне все равно.
Он человек, который получает все, что хочет, но ему не придется бороться со мной ни за что на свете. Я хочу отдать ему все добровольно.
Затем его язык оказывается на моей промежности, в то время как он продолжает держать меня широко раскрытой для себя, экспериментально проводя по моему клитору, прочерчивая решительную линию по моим складочкам, проникая глубоко в мою киску и, наконец, что самое постыдное, исследуя и дразня вход в мою сморщенную дырочку.
Я ничего не могу с собой поделать. Вздрагиваю и пытаюсь отстраниться, но его руки удерживают меня за бедра.
— Не сопротивляйся, — говорит он, и его дыхание, теплое и соблазнительное, касается моей плоти. — Я видел, как тебе, блядь, нравилось, когда вибратор был у тебя в заднице. Не забывай, я видел, как сильно это заставило тебя кончить.
Он снова лижет меня там, и я заставляю себя отдаться этому ощущению, потому что он прав. Так и было.
— Сегодня ночью все твои дырочки принадлежат мне, — говорит он. — Помни об этом. Я собираюсь трахнуть только эту, — он снова вводит длинный палец в мою киску, — но ты здесь для моего удовольствия. Понятно? Я давно хотел тебя, Белина. А я всегда получаю то, что хочу.
Это сила в его голосе. Эта суровость. Несгибаемая воля, которая так привлекательна, так очевидна за милю. И прямо сейчас я нахожусь наедине с этим мужчиной в комнате, и он может делать со мной все, что ему заблагорассудится. Мысль о том, что я отдамся в его умелые, требовательные руки, наполняет меня такой гордостью, радостью и наслаждением, что я едва могу сдерживаться.
— Я понимаю, ваша светлость, — говорю я, и мой голос кажется мне хриплым. Нуждающимся. Отчаянным. — Пожалуйста, делай со мной, что хочешь.
Он резко вдыхает и вводит свой палец внутрь меня, прежде чем вытащить его.
— Блядь, — говорит он. — Такая чертовски влажная для меня. Повернись, всего на минутку. Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.
Я переворачиваюсь на кровати и сажусь лицом к нему. На него так приятно смотреть. Он - настоящее наслаждение для глаз. Караваджо. Шедевр, на который я могла бы смотреть весь день напролет.
— Откинься на локти, — приказывает он. — Колени немного приподними, и пусть они будут раздвинуты.
Я делаю это, осознавая, что, должно быть, являю собой картину покорности, искушения: мои волосы выбились из-под его рук и рассыпались по плечам, моя грудь выставлена на обозрение, а мое лоно набухло и открыто для него.
Пожалуйста, позволь ему трахнуть меня жестко. Пожалуйста, позволь ему трахнуть меня жестко.
— Хорошо, — говорит он. Не сводя с меня глаз, он снимает воротничок и расстегивает рубашку. Видна упругая загорелая кожа. Когда он стягивает рубашку, я могу насладиться скульптурным совершенством его груди. Его руками. Его животом. Дорожка темных волос ведет к его члену, уже твердому и снова текущему. Я смотрю на это со смесью возбуждения и трепета.
Он стягивает брюки, наклоняется, чтобы стянуть их вместе с ботинками, и вот он уже голый.
Обнаженный, великолепный, властный и совершенно совершенный.
Он берет свой член в руку и медленно двигает им, не отрывая от меня взгляда.
— Тебе нравится то, что ты видишь?
— Да, — выдыхаю я.
— Я собираюсь трахнуть тебя очень жестко.
— Да, ваша светлость.
— Поиграй со своими сиськами для меня… нет. Поиграй с одной из них, а другой рукой потрогай свою киску.
Я прикусываю губу и переношу вес на один локоть, когда использую эту руку, чтобы пощипать и потянуть свой сосок. Другой рукой я скольжу вниз, по своему скользкому животу и между ног, и, Боже мой. В ту секунду, когда он касается моего клитора, я понимаю, что могу кончить снова. Низкий стон срывается с моих губ.
— Каково это? — говорит он, продолжая работать со своим членом медленными, уверенными движениями.
— Не так приятно, как чувствовать ваш член во мне, — честно говорю я ему, и его лицо искажается.
— Господи Иисусе, сестра, ты меня доконаешь. Переворачивайся. Черт возьми. Встань на колени. Сейчас же.
Мне не нужно повторять дважды. Я убираю руку и переворачиваюсь на живот. Он оказывается на кровати, просовывает руку мне под живот и поднимает меня на колени, прежде чем я успеваю сделать это сама, раздвигая коленями мои ноги еще шире. У меня едва хватает времени, чтобы снова опереться на руки, прежде чем он прижимается своей гладкой, набухшей головкой к моему не менее гладкому, набухшему входу и толкается внутрь.
Боже мой. Боже. Он такой большой, просто огромен. Одной рукой он крепко сжимает мое бедро. Другая, я полагаю, помогает ему подкармливать этого монстра внутри меня.
— Раньше ты думала, что была полна, ты даже не представляешь, — выдавливает он из себя. — Это и есть полнота - я наполняю тебя своим членом. Ты чувствуешь это?
— Да, — выдавливаю я, потому что, Боже, он прав. Его размер и этот угол наклона словно сговорились растянуть меня до предела, заполнить меня настолько полно, что у меня перехватит дыхание.
И вот он внутри и проникает в меня, глубже, чем я когда-либо могла мечтать о том, чтобы иметь другого человека. Я издаю низкий, дрожащий стон, потому что такое потрясение - лучшее, что я когда-либо испытывала.
— Господи Иисусе, — говорит он и чуть-чуть выходит из меня, прежде чем снова войти. Одно это движение, и я практически взлетаю с кровати. Я напрягаю руки сильнее.