Он делает это снова. На этот раз я более готова, но, несмотря на все мои усилия, он подталкивает меня вперед.
— Где, черт возьми, изголовье кровати, когда оно тебе так нужно? — ворчит он. — Ладно, красавица. Приподнимись на локтях. Опустись как можно ниже и держись крепче, потому что мне нужно трахнуть твою прелестную маленькую киску очень сильно, блядь.
Я опускаюсь вниз, так что мои руки вытянуты прямо передо мной, что, надеюсь, дает мне хоть какую-то опору. Моя задница высоко в воздухе, и я знаю, что только что увеличила угол наклона.
Он проводит рукой по позвоночнику.
— Да, черт возьми. Посмотри на себя. Посмотри, как ты открываешь мне полный доступ.
Я думаю, он имеет в виду свой член, но потом он сплевывает и большим пальцем снова размазывает слюну по моему сморщенному заднему входу. Я усвоила свои уроки.
Не спорю с этим мужчиной.
Это гораздо лучше, чем я думала.
И вот я дышу и пытаюсь расслабиться, когда он проталкивает свой большой палец через тугой вход и проникает внутрь до конца.
— Черт, ты такая чертовски сексуальная, — хрипит он. Другой рукой сжимает мое бедро и начинает двигаться. Он медленно, мучительно вытаскивает член почти до упора, прежде чем резко вогнать его обратно. Удар его головки глубоко во мне и шлепки его яиц по моей коже заставляют меня издавать низкий, первобытный звук, который, возможно, больше похож на мычание рожающей коровы, чем на стон женщины в муках оргазма, но мне все равно.
— Посмотри на себя, — говорит он, снова врезаясь в меня.
Я стону и поворачиваю голову, прижимаясь лбом к простыням.
— Ты так хорошо это принимаешь. Твои дырочки просто охуенно идеальны. Они были созданы для меня.
Он крутит большим пальцем.
О, боже. Звуки, которые я сейчас издаю, полны отчаяния. Произвольны. Все, что я знаю, это то, что он задевает какое-то место внутри меня, и новая боль нарастает, ищет выхода.
— Жестче, — умоляю я, уткнувшись в простыни. В таком положении они натирают мои соски, и это чудесное ощущение.
— Сильнее что?
— Сильнее, пожалуйста, ваша светлость.
— Вот так-то лучше, — говорит он, выходя из меня и входя сильнее. Все мое тело слегка дергается на кровати.
— Я никогда никого так сильно не хотел трахнуть, — рычит он. — Ты сводишь меня с ума. Я собираюсь трахнуть тебя прямо на этой кровати. Тебе бы этого хотелось, не так ли?
— Да, — бормочу я сквозь волосы. Мой мир сузился до того волшебного действия, которое его член проделывает с моей передней стенкой, до таинственной боли, которую только он может облегчить.
— Если ты думаешь, что я отпущу тебя после этого, ты ошибаешься, — говорит он. Его рука скользит вверх по моему боку, сжимая мою талию, прежде чем вернуться к бедру, чтобы он мог жестко войти в меня. Я принимаю это, я отталкиваюсь, я впитываю каждое ощущение, которое он дарит мне, как жадная, чертова маленькая шлюха, какой и являюсь.
— Больше никаких священников, Белина, — предупреждает он. — Я не хочу, чтобы после этого к тебе прикасался другой мужчина, слышишь?
— Ммм, — отвечаю я, потому что все, чего я хочу, — чтобы этот мужчина командовал мной, прикасался ко мне, трахал вот так, и заставлял чувствовать себя так до конца моих дней.
— Нет. Никого. Другого. — он врезается в меня снова и снова, и я громко стону, отчаянно цепляясь за простыни растопыренными пальцами.
— Скажи мне, что ты поняла.
— Я поняла, — выдыхаю я, содрогаясь. Боже. Боже. Я так близко. Я обильно потею, у меня текут слюни на простыню, и нижняя половина моего тела может не пережить этого последнего взрыва.
— Ты моя, — хрипло говорит он мне. В этот момент у него не больше дара речи, чем у меня.
— Я твоя, — обещаю я, прямо перед тем, как боль взрывается, и все мое существо 
превращается в чистый белый свет.
Белль
— Ммм, — говорю я, касаясь губами теплой кожи. — Отлично.
Теплая кожа вибрирует, когда смешок раздается прямо у моего уха. Возможно, это лучший звук, который я когда-либо слышала.
— Господи Иисусе, — говорит епископ, который, я почти уверена, также является Рейфом, любовью всей моей жизни. — Я никогда раньше не видел, чтобы ты так сильно кончала. Ты, должно быть, глубоко в подпространстве, детка.
— Это… было… великолепно, — соглашаюсь я.
Он снова сотрясается от смеха, и этот смех вибрирует в его руках, обнимающих меня, в его ноге, закинутой на мою и в груди, которую я в данный момент использую как подушку.
— Бедный малыш, — говорит он. Он целует меня в макушку, и я прижимаюсь к теплу его тела, как кошка. Нас окутывает что-то мягкое и уютное, но я слишком устала, чтобы открыть глаза и посмотреть, где мы находимся.
Но я могу поцеловать его. У меня никогда не будет недостатка в силах сделать это. Прижимаюсь губами к редким волосам на его груди, вдыхая неповторимый, опьяняющий аромат его кожи.
— Люблю, — выдавливаю я из себя.
— И я люблю тебя. — он сжимает меня крепче. — Просто не торопись. У нас впереди вся ночь. Я сейчас приготовлю тебе ванну.
— Ммм. — принять ванну звучит неплохо. Я хочу спать, но это очень заманчиво. Мое тело чувствует себя уставшим, но в то же время я чувствую себя более расслабленной, а мышцы более вялые, чем когда-либо. Закрываю глаза и наслаждаюсь тем, что мой парень прижимает меня к себе еще несколько минут.
По мере того, как сознание приходит в норму, пелена начинает рассеиваться.
— Где священники? — спрашиваю у груди Рейфа, и на этот раз они звучат как настоящие.
— Три потрясающих оргазма, и ты хочешь знать, где эти чертовы священники? — спрашивает он. — Невероятно.
Я хихикаю.
— Нет, я имею в виду, мне неловко. Им, должно быть, было не очень весело.
— Детка, это была самая страстная прелюдия в их жизни.
— Но ты не можешь так накручивать своих клиентов и не давать им разрядки, — протестую я. — Если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя их не останется.
Он снова хихикает.
— Дальше по коридору происходит еще одна сцена. Двенадцать так называемых девственниц. Эти ребята сразу же отправились туда — они, должно быть, были похожи на диких зверей.
— Хорошо, — говорю я. — Они отлично поработали.
Он ущипнул меня за плечо, и я вскрикнула.
— Больше никаких священников, помнишь, сестра Белина? — спрашивает он своим зловещим и ужасно возбуждающим голосом епископа. Он снова наклоняется к моему уху и произносит нараспев: — Ты моя. Вся моя.
— Не волнуйся, — говорю я ему. — Я не так уж сильно потеряла сознание. Я помню. Я твоя. — я обнимаю его крепче и начинаю хихикать. — Вот дерьмо. Не могу поверить, что я только что это сделала.
— Я могу. — говорит он.
— Я знала, что ты порочен, но, черт возьми. Ты определенно дьявол.
— Извини меня. Ты была той, кто придумал всю эту сцену, помнишь? После массажа. Я должен послать массажистке подарок в знак благодарности.
Я имею в виду, что он прав. Я продумала все до последней грязной детали, а мой сомнительный в моральном отношении, но поддерживающий и любящий парень помог мне воплотить это в жизнь.
— Тебе понравилось? — спрашивает он. — Все было так, как ты хотела?
— И даже больше, — говорю я ему, и это действительно было так. Это было потрясающе. Буквально сногсшибательно жарко. — Вы все проделали замечательную работу. Я была так увлечена — была в восторге. — я с наслаждением потягиваюсь в его объятиях. — Мы можем играть в это каждый вечер?