«Избил бы собаку, да нельзя, прогонит. Кто я ей? Никто!»
Вот уже месяц как Семен ушел от семьи. Жена выла, да черта в ней. Шикарная Клавдя тянула, как магнит. Ребят немного жаль, но Ольга смотрит за ними как надо. Мать она хорошая. Месяц как он у Клавди, и с каждым днем всё хуже и хуже. От ухажеров отбоя нету. Липнут, как мухи на мед. Его за хозяина не считают, насмехаются.
В комнате загундосила гитара. Фимка умел играть. Клавдя всегда слушает его игру как зачарованная.
Семен не выдержал и двинулся к окну. Кроме потолка и задней стены, ничего не увидел и полез на дерево.
Выбрав сук покрепче, затаился и заглянул в комнату. Фимка развалился на диване, гитара с голубым бантом поблескивала, как новенький баул. Клавдя сидела за столом над недопитым стаканом, уперла в ладони щеки, смотрела на Фимку масляными глазами, слушала.
Потом сняла клипсы, засмотрелась на них, спросила Фимку:
— Кого сегодня накрыл?
— Пентюх какой-то из колхоза приехал, шатается по барахолке, спрашивает, нет ли у кого крыла к «Победе». Меня ты знаешь, я не растерялся, сказал «есть». Возле него Пальтю поставил, а сам на «Москвича» и айда в магазин. Купил за двадцать пять, продал за триста.
Вдруг Фимка оттянул струны и хлопнул по ним ладонью. Гитара захрипела, как будто подавилась.
— Шабаш, краля. Давай лучше еще выпьем.
Фимка вынул горсть орехов, пододвинул к Клавде:
— Хрупай!
Клавдя лениво наполнила стакан, потянулась за колбасой:
— А вдруг опьянею?
— Не кочевряжься. Пьешь, как лошадь, даже завидно. А ты: «Опьянею…» Ну, если и опьянеешь, твой миленочек отходит.
Выпив залпом весь стакан, Фимка подцепил с тарелки маринованный огурчик, сжевал и протянул:
— Тоже мне, оторвала ухажера — от жилетки рукава!
Клавдя молчала, лениво, как жвачку, жевала колбасу.
Семен наливался тяжелой ненавистью. Думал: «убью».
Из дома вышел человек, вывел собаку. Держа нос у самой земли, собака побежала к облюбованному дереву. Деловито подняла ногу, постояла, потом уставилась вверх, на черные ветки, и принялась лаять. Семен замер. Подошел хозяин собаки, долго всматривался в густую листву.
Из окна выглянула рыжая Фимкина голова:
— Что за шум, а драки нет? Нехорошо, гражданин. Нарушаете общественную тишину.
Человек под деревом вяло отозвался.
— Кошку, наверное, учуяла, — и увел собаку в парадное.
Слезая, Семен зацепился за сук, порвал штаны.
Нащупал вырванный лоскут, чертыхнулся: «Теперь никуда не пойдешь». И снова столбом сидел на скамье, курил, в голове ворочались тяжелые мысли.
В два часа ночи свет за окном погас. Семен сидел, вставать не хотелось.
Когда позвонил, открыла Клавдя, заспанная, в одной рубашке.
В комнате пахло водкой и консервированным перцем. Залезая на высокую кровать, Клавдя спросила сонным голосом:
— Где пропадал?
— Денег у меня не было…
Клавдя вдруг проснулась, присела по-кошачьему, точно готовилась к прыжку, ощерила зубы:
— Денег не было? Голь перекатная! Сюда без денег не ходят! Понял?
Клавдя в ярости таращила глаза, давилась слюной.
Семен отступил, сказал растерянно:
— Сама же звала… Из-за тебя семью бросил…
— Звала? Семью бросил? Плевать мне на твою семью, алиментщик несчастный, понял? Плевать! И на тебя самого тоже плевать! В мужья ко мне лезешь, в иждивенцы? Чтоб я за тобой мыла да подтирала? Ишь, дуру нашел! Поищи в соседнем переулке!
Клавдя содрала со стены подушку-украшеньице и ловко запустила ею в голову Семена. Семен отступил за шкаф.
— Есть деньги — оставайся, — визжала Клавдя. — Нет — проваливай! Фимка, вот это мужчина. Без подарка никогда не придет. Бедненький, у него на пиво нет! Герой! А цветы откуда? На клумбе в саду сорвал? И страшно не было?
Клавдя перебежала босыми ногами к столу, схватила банку с чернильными астрами, швырнула ее в черный квадрат окна. Банка ударилась о камень, стекло жалобно звякнуло.
Семен совершенно растерялся.
— Не дури, Клавдя! Откуда же я возьму деньги. Всю получку тебе отдал.
Клавдя утихла, соображала:
«Фимку к рукам не приберешь, самостоятельный. И баб любит, наплачешься с таким. А этот семью бросил из-за меня. Значит, любит».
— Ты научись деньги делать, — уже ласковее сказала она. — Бери пример с Фимки.
— Да Фимка ж спекулянт. На барахолке целый день околачивается.
— Спекулянт, да с деньгами. А ты честный, да без денег, — стоя коленями на кровати, Клавдя прилаживала сорванную подушечку. Потом повернула к Семену насмешливое лицо, передразнила: — На барахолке околачивается…. На барахолке таких денег, как у него, не заработаешь. Смекни-ка, — и уставилась на Семена.