Проход воинских эшелонов через эту станцию — явление весьма редкое. Об их следовании знают только работники станции. Заранее знали они и об эшелоне с призывниками. Значит, есть основание искать преступника или его соучастников в первую очередь на самой станции.
Гаршин работал в здешнем дорожном управлении органов безопасности всего полгода, но вспоминал — его знакомили со следственными материалами, — что минувшей зимой при прохождении через станцию железнодорожного состава с тракторами для целинных земель кем-то в последнюю минуту была переведена стрелка на путь, занятый подошедшим пассажирским поездом. Только смелый поступок безусого стрелочника Алексея Огонькова предупредил тяжелое крушение.
Зима в те февральские дни была на редкость суровой. Морозы доходили до 30—32 градусов, а вьюги крутили так, что в глазах темнело. В один из таких вьюжных дней и выдалось дежурить только что поступившему на работу Алеше Огонькову. Был уже вечер, когда Огоньков, открыв путь проходящему поезду, забежал рядом в будку доложить об этом дежурному по станции и обогреться. Парень не заметил, да и не мог заметить, что в тот момент из-за будки, тесно прижавшись к ней и глубоко втянув голову в поднятый воротник полушубка, выглядывал какой-то рослый человек в надвинутой на брови ушанке. Всего несколько минут пробыл стрелочник у телефона, погрел руки у чугунной печурки, а когда выскочил на улицу, заметил, что балансир стрелки перевернут в другую сторону. Огоньков в испуге схватился обеими руками за ручку балансира — она не поддавалась. Еще и еще раз потянул он ее на себя, упираясь ногами в шпалу — результат тот же.
— Заклинили! — мелькнула мысль, и, бросившись вперед, парень увидел металлическую пластинку, заложенную между пером и рельсом. Огни паровоза уже ослепили Огонькова, когда он переводил балансир на место, рискуя попасть под надвигавшиеся колеса.
Так и не удалось тогда установить, кто перевел стрелку на занятый путь. На следующий день, правда, сотрудники линейного отделения милиции нашли зажатым между дальними рельсами оторвавшийся каблук чьего-то сапога, но кому он принадлежал, установить не удалось. Гаршин, сидя в своем кабинете и разрабатывая план дальнейшего расследования последнего происшествия на линейном участке, вспомнил сейчас об этом случае и подумал, что, возможно, убийство обходчика и первая попытка сбросить под откос эшелон — действия одного и того же преступника. Вызвав к себе лейтенанта Самарцева, подполковник сказал:
— Если предположить, что преступник — работник станции, то он, видимо, в вечер убийства Кочеткова был свободен от дежурства. Поэтому, товарищ лейтенант, надо срочно выяснить, кто из местных работников находился в то время на смене, кто отдыхал, кто был в отъезде. Понятно, это еще не решение вопроса, но давайте пока пойдем по методу исключения. Потом, кстати, как с материалами криминалистической экспертизы?
— Только что поступили, товарищ подполковник…
— Очень хорошо, доставьте их мне сейчас, а сами не теряйте времени.
На столе появились уже известные Гаршину материалы, но теперь с точными и определенными выводами криминалистической экспертизы. Первый из них утверждал, что убийца стрелял патронами к пистолету «ТТ», но из немецкого пистолета парабеллум. Такое заключение эксперт-криминалист Чеботаренко обосновывал прежде всего тем, что на капсюле гильзы след от удара бойка, оставшийся при выстреле, имеет круглую форму. Следы патронного упора — круглые, дульце раздутое. «ТТ» же оставляет след от бойка в виде груши, и этот след можно отличить от следов тысячи пистолетов. Извлеченная из тела убитого обходчика пуля оказалась испещренной многочисленными трассами, расположенными беспорядочно. Было похоже, что она «болталась» в стволе, а не шла по нарезам. Такое явление объясняется тем, что пуля выстрелена из пистолета, калибр которого был больше калибра пули. В акте экспертизы этот вывод подкреплялся и еще рядом важных данных.
«И тут негодяй хотел нас запутать, — подумал Гаршин. — Именно для этого он специально использовал некалиберный патрон. Выходит, что надо искать не «ТТ», а парабеллум. Да, опытный и хитрый диверсант, но мы эту хитрость уже раскусили».
«Дальше эксперты утверждают, что убийца был в брезентовой одежде, скорее всего в дождевике, — рассуждал Гаршин, читая заключение об исследовании отпечатка локтя, оставленного на песке, и спросил себя: — А кто из железнодорожников не имеет такой одежды, — ведь почти каждый? Впрочем, всё выяснится, эта улика тоже пригодится».