Первым нерешительно заговорил Бражник. Вскоре его перебил хозяин дома, слесарь больше не проронил ни слова. А тот говорил тяжелыми словами, точно вбивал гвозди в стену. И Бражник казался по сравнению с ним беспомощным слюнявым мальчишкой.
Через полчаса Бражник вышел, окинул взглядом улицу и направился домой, сопровождаемый невидимым спутником, — один из сотрудников остался у дома с деревянным крыльцом. Другой к тому времени уже был у лейтенанта Самарцева. Через несколько минут лейтенант докладывал Гаршину:
— Гусый Иван Гурьевич, помощник машиниста…
Гаршин посмотрел на часы. Стрелки показывали половину второго.
— Поздновато беспокоить, но надо. Берите машину и поезжайте домой к начальнику отдела кадров депо. Доставьте мне сюда личное дело Гусого, — распорядился подполковник.
Через час Гаршин перелистывал давно пожелтевшие страницы личного дела Гусого. Он тщательно изучал все, что могло привлечь внимание. 1910 год рождения. Родился в Хабаровске. Прибыл на работу с Южно-Уральской железной дороги. Военнообязанный. Одинок. В годы Великой Отечественной войны работал на одной из крупных станций Южно-Уральской дороги. За службу на станции Сосновка премирован, имеет две благодарности по приказу. Как будто все в полном порядке, но… У Гаршина вызвало недоумение, почему военнообязанный Гусый никогда не служил в армии. Допустим, он имел бронь в годы войны как работник железнодорожного транспорта, но до войны должен был отслужить положенный срок в Красной Армии. Гаршин немедленно отправил телеграфный запрос на Южно-Уральскую дорогу: когда и кем работал там Гусый Иван Гурьевич.
Ответы в таких случаях не заставляют себя долго ждать. Гаршин приехал домой на рассвете и не успел еще отдохнуть после бессонной ночи, как выполняя его распоряжение, по телефону позвонил Самарцев.
Через двадцать минут Гаршин уже был в своем кабинете. На столе его лежало лаконичное сообщение: Гусый на Южно-Уральской дороге не работал.
— Чудесно. Вот, значит, в чем дело, — сказал подполковник Самарцеву и показал ему официальную справку из личного дела Гусого, в которой значилось, что тот в 1949 году окончил курсы помощников машинистов уже на Томской железной дороге.
— Можно полагать, что и эта справка чистой воды фикция, — заметил Гаршин.
И снова запрос. И снова тот же ответ: Гусый никогда на курсах помощников машинистов не учился и даже не числился в личном составе железнодорожников Томской дороги.
Теперь тайное становилось для Гаршина всё более и более явным. Правда, материалы, которыми он к тому времени располагал, не позволяли еще окончательно утверждать, что подозреваемые являются теми преступниками, которые готовили крушение воинского эшелона. Но внутренне Гаршин в этом уже не сомневался. Он теперь имел все основания для задержания Бражника и Гусого, для производства у них обыска: первого по подозрению в том, что он перевел стрелку на занятый путь и пытался вызвать столкновение поездов, второго — за то, что пользовался подложными документами. Даже если подозрение в отношении Бражника было не основательным, то его тайные встречи с Гусым, прошлые преступления которого были скрыты за подложными документами, опять-таки давали повод для задержания. Конечно, надо было бы повременить, понаблюдать за обоими, особенно за Гусым. Не тянется ли от него куда-нибудь ниточка. Но нет, медлить нельзя. Опытные преступники никогда не станут ждать. Они могут скрыться, и снова ищи ветра в поле.