— Как я уже сказал, самое время позавтракать, — сказал он и уселся на сене поудобнее. Потом развернул газету и достал бутерброды — здоровенные ломти ржаного хлеба грубого помола с салом. А сало Расмус любил больше всего на свете.
Оскар, понятное дело, тоже любил сало. Он жевал, любовно поглядывая на бутерброд, и снова жевал. У Расмуса от голода побелел нос. Он старался смотреть в сторону, но это было просто невозможно. Бутерброд неумолимо притягивал к себе его взгляд. Он чувствовал, как во рту у него накапливается слюна.
Оскар перестал жевать. Он склонил голову набок и насмешливо поглядел на Расмуса.
— Ты, конечно, не станешь есть хлеб с салом? Такие, как ты, поди, едят по утрам только кашу с изюмом. Так ты не хочешь съесть простой кусок хлеба с салом?
Разве можно отказаться от райского блаженства, если тебе его предлагают?
— Хочу, спасибо, — ответил Расмус, судорожно глотнув. — Если можно.
Не говоря ни слова, Оскар протянул ему бутерброд, толстый, большой, с двумя внушительными шматками сала. Расмус поднес бутерброд ко рту и впился в него зубами. О блаженство! Вкус соленого сала смешался с великолепным вкусом ржаного хлеба! Он ел, зажмурив глаза.
— Молока? — спросил Оскар, и тогда Расмус открыл глаза.
Оскар подал ему алюминиевую кружку, полную молока, и он начал пить большими глотками.
— Хочешь еще хлеба с салом? — снова спросил Оскар и сунул ему еще один здоровенный ломоть.
— А можно?.. А тебе хватит?..
— Ешь, ешь! Деревенские бабы не поскупились. Видно, догадались, что я встречу тебя.
Они сидели молча на сене и жевали, покуда не осталось ни крошки. Потом они допили молоко, и Расмус почувствовал, что живот у него вовсе закоченел.
— Большое спасибо, — сказал он, сытый, стуча зубами от холода. — Так вкусно я еще никогда не завтракал.
— Да я смотрю, ты вовсе посинел, — заметил Оскар. — Пора выбираться отсюда. Надо согреться немного.
Оскар поднялся, взял рюкзак и пошел к двери. Провожая глазами этого высокого широкоплечего человека, Расмус понял, что сейчас он исчезнет. Эта мысль была для него невыносимой. Он не должен позволить Оскару уйти и снова оставить его одного.
— Оскар, — взмолился он, еле ворочая языком от страха. — Я тоже хотел бы стать счастливчиком бродягой.
Оскар оглянулся и посмотрел на него:
— Таким, как ты, бродяжничать ни к чему. Тебе надо сидеть дома с отцом и матерью.
— Нет у меня ни отца, ни матери!
Неужели Оскар не мог понять, как ему одиноко, и сжалиться над ним! Он вскочил и подбежал к бродяге.
— У меня нет ни отца, ни матери, но я ищу их.
Расмус схватил Оскара за руку:
— Можно, я буду бродяжничать с тобой, только пока я ищу?
— Чего ты ищешь?
— Кого-нибудь, кто захочет взять меня. Как ты думаешь, может, найдется кто-нибудь, кто захочет взять мальчика с прямыми волосами?
Оскар растерянно поглядел на худенькое веснушчатое лицо. Глаза мальчишки смотрели на него с такой мольбой.
— Ясное дело, найдутся такие, кто захочет взять мальчонку с прямыми волосами. Главное, чтобы паренек был честным.
— А я и есть честный. Ну, почти честный, — добавил он.
Ведь нельзя же считать себя совсем честным, если ты сбежал из приюта, подумал Расмус.
Оскар бросил на него строгий взгляд:
— Вот что, скажи-ка мне по-честному, откуда ты сбежал.
Расмус опустил глаза и ответил, смущенно ковыряя землю большим пальцем ноги:
— Из Вестерхаги… из приюта. Только я не хочу назад!.. — добавил он настойчиво, забыв, как только что мечтал туда вернуться.
Теперь ему хотелось лишь одного — пойти с Оскаром, которого он знал всего один час.
— А почему ты сбежал? Ты что, натворил что-нибудь?
Расмус стал еще усерднее ковырять пальцем землю.
— Да, — ответил он, кивая. — Я облил водой фрёкен Хёк.
Оскар рассмеялся, но тут же посерьезнел:
— А ты не из тех, у кого пальцы так и чешутся, чтобы что-нибудь стянуть? Ты ничего не стибрил?
— Я… — замялся Расмус с виноватым видом.
— Тогда ты мне в товарищи не годишься. Если бродяга стянет что-нибудь, он пропал. Не успеет он и чихнуть, как его заберет ленсман. Нет, тебя в товарищи я взять не могу.
Расмус в отчаянии вцепился в него:
— Ну пожалуйста, милый-милый Оскар…
— Не подлизывайся, это не поможет. И что же ты украл?
Расмус снова принялся ковырять землю пальцем.
— Сухарь, — тихо сказал он. — Когда я решил убежать… Мне ведь надо было что-нибудь есть.
— Сухарь?
Оскар захохотал, и его ослепительно белые зубы заблестели.