Расмусу вовсе не хотелось говорить про водяные фокусы, но раз Петер-Верзила снизошёл до того, что заговорил с ним, пришлось отвечать ему в том же духе.
– Ха! Может, на этот раз я возьму садовый шланг, – небрежно сказал он. Все засмеялись, и Расмус, ободрённый, продолжал: – Или возьму пожарный огнетушитель и устрою ей хорошую вздрючку!
Как ни странно, на этот раз никто не засмеялся. Внезапно все замолчали и уставились на что-то за спиной у Расмуса. У него как-то странно засосало под ложечкой, он резко повернулся, желая узнать, куда они смотрят.
Там стояла Ястребиха. Ястребиха в чёрном пальто с буфами на рукавах и праздничной шляпке. Тётка Ольга говорила, что она собирается к пастору на кофе… Господи, сохрани и помилуй, надо же ей было явиться сюда именно в этот момент!
– Вот как, так ты собираешься устроить мне вздрючку? – спросила фрёкен Хёк с язвительной улыбкой. – Придёшь завтра в восемь утра в мою комнату, тогда посмотрим, кто из нас получит вздрючку.
– Хорошо, хёкен Фрёк, – ответил Расмус, заикаясь от страха.
Фрёкен Хёк сокрушённо покачала головой:
– Хёкен Фрёк?.. Да что сегодня с тобой творится, Расмус?
Она ушла, а Расмус застыл на месте, понимая, что пропал. На этот раз его ничто не спасёт. Его выпорют розгами, и по заслугам. Нельзя наделать столько глупостей в один-единственный день.
– Не бойся, она бьёт не очень больно, – сказал Петер-Верзила в утешение Расмусу. – Ничего страшного. Что ты раскис?
Но Расмуса ещё ни разу в жизни не пороли розгами, и он был уверен, что не выдержит этого. Ах, почему не он укатил в коляске из Вестерхаги с женой торговца! Теперь ему остаётся только одно – бежать. Он не сможет лежать целую ночь в постели, зная, что наутро ему предстоит идти к фрёкен Хёк, где его ждёт порка. Но один он не осмелится бежать. Гуннар должен бежать вместе с ним… должен! Расмус поговорит с ним, будет просить, умолять его бежать вместе с ним. Времени терять нельзя, они должны бежать через несколько часов.
Длинный день окончился. Настало время идти спать, но дети никак не могли угомониться. В отсутствие фрёкен Хёк дежурила тётя Ольга, а её никто из детей не боялся. Когда она прикрикнула на них, девочки послушно отправились в спальню, а мальчиков ей пришлось загонять, как строптивых жеребят. Никому не хотелось ложиться спать в такой светлый прекрасный летний вечер.
Расмус не отходил от Гуннара. Когда они раздевались, он шепнул ему:
– Гуннар, я всё-таки убегу сегодня ночью. Ты можешь убежать со мной.
Но Гуннар сердито толкнул его:
– Не болтай вздор! С какой стати тебе бежать?
Признаваться, что он бежит из-за предстоящей порки, он был не в силах даже Гуннару.
– Я уже сыт по горло этим несчастным приютом! – сказал он. – Хочу поискать где-нибудь другое место.
– Вот как! Ну, беги, – беспечно ответил Гуннар. – Только жаль будет тебя, когда вернёшься назад.
– Я никогда не вернусь.
Это звучало ужасно. Расмус сам содрогнулся. Ведь он жил в Вестерхаге с самого раннего детства. Он не помнил другого дома и другой матери, кроме фрёкен Хёк. В самом деле было страшно подумать, что он исчезнет отсюда навсегда. И по правде говоря, ему будет как-то странно никогда больше не видеть Ястребиху. Не то чтобы он любил её, но всё-таки… Однажды, много лет назад, когда у него стреляло в ухе, она посадила его на колени. Он положил больное ухо ей на плечо, а она спела ему «Кто на свете всех дороже». Он тогда любил её, он любил её долго после этого и сильно хотел, чтобы у него снова разболелось ухо. Но ухо у него больше не болело, и фрёкен Хёк больше не тревожилась за него и почти никогда не похлопывала его во время вечернего обхода. А сейчас она собирается выпороть его. Так ей и надо, что он убежит. Но всё-таки как страшно звучат эти слова: «Я никогда не вернусь».
И потом, как же быть с Гуннаром? Если Гуннар не пойдёт с ним, значит, он и его больше никогда не увидит. Это будет хуже всего. Ведь Гуннар его лучший друг, неужели они больше не встретятся? Их кровати в спальне стояли рядом, в школе они сидели за одной партой. А однажды они даже побратались: укололи себе руки за курятником и смешали свою кровь. А теперь Гуннар не хочет с ним бежать. Расмус почти рассердился на него за это.
– Ты что, в самом деле собираешься сидеть в этой Вестерхаге, покуда мхом не обрастёшь?
– Поговорим, когда ты вернёшься, – ответил Гуннар.
– Я никогда не вернусь, – повторил Расмус и опять вздрогнул.
Шумно было в спальне в этот вечер. Ястребиха отправилась в гости, а Ястребихе было, по словам Петера-Верзилы, куда как просто «прищемить хвост». В такой вечер можно было вволю драться, шуметь и не ложиться вовремя спать. Под конец явилась красная от злости тётя Ольга и заявила, что она пожалуется фрёкен Хёк. Только тогда мальчики начали укладываться, но и не подумали тут же угомониться и заснуть.