«Политически корректным», т. е. ежели по-русски, правильным, считается такой ответ: «Русский – тот, кто вне зависимости от своего этнического происхождения принимает нормы русского культурного поведения как свои». К этому добавляется для разъяснения: «Нация и национальное государство образуются общностью культуры, а не крови и этнического происхождения» [31]. Цель в данном случае состоит в том, чтобы никого – прежде всего авторов такого рода тезисов – не спрашивали об «этническом происхождении».
В том же направлении предпринимают усилия те, для кого русские – не нация, а «сверхнация» с изначально смешанными этническими корнями. В этом случае спутником любых умопостроений является удрученность перспективой утверждения в России национальной идеи «нормального среднего государства», печаль по «вселенскому размаху культуры» и надежда толкнуть русских к поиску не национальной, а мировой идеи [32].
Помимо играющих в традиционализм публицистов, у нас обнаруживаются и любители трансцендентных исканий. Например, эволианец С.Кургинян, в статье которого «Красный смысл» [33] содержится утверждение, будто «вне ответа на вопрос о Смысле Жизни жизнь прекращается», а «отбрасывание невещественных аспектов человеческой реальности… это признак гуманитарного невежества».
Кургинян может писать слово «смысл» со сколь угодно большой буквы и окрашивать его в любой цвет, но ему никуда не уйти от трагических уроков истории: именно навязывание людям всякого рода «смыслов жизни» превращало их жизнь в бессмыслицу и в ад. Как писал Р. Роллан в романе «Клерамбо», «для человека безопаснее быть откровенным скотом, чем наряжать свое скотство в лживый и болезненный идеализм… Он извращает свои инстинкты, углубляя их в единственном направлении. Все, что уклоняется от предначертанной линии, стесняет узкую логику его мысленной постройки, он не только отрицает, он просто разрушает во имя священных принципов. В живой бесконечности природы он производит огромные порубки, чтобы позволить существовать единственно избранным им древам познания: они развиваются в пустыне и на развалинах, чудовищным образом». Так что смысл жизни – это прокрустово ложе, в которые пытаются насильственно втиснуть жизнь.
Те идеи, которые уже пережиты и преодолены Западной Европой, для России внове. У нас никогда не было национального государства, нам его только предстоит создать, если мы соберемся это сделать. Над нашим сознанием довлеет мираж империи. Самой империи уже нет, но имперское сознание осталось. А тут еще проник на российский рынок и стал входить в моду Эвола с его имперскими идеями – вот и встретились «два одиночества».
Однако у нас опять не с того конца свечу жгут. Услышали про национальную идею, сели на эту тематику и поехали. И опять остается без внимания вопрос: а кому, собственно, ту или иную идею намерены скормить? И в коня ли корм? За разговорами о национальной идее забывают поинтересоваться реальным состоянием нации. А состояние это таково, что его одной идеей не вылечишь.
Энергия новой нации
Еще в середине прошлого века Оттоманскую империю сравнивали с больным человекам. Болезнь эта, однако, затянулась надолго. Турки теряли одно за другим свои владения в Африке и в Европе, но достаточно большую часть своей империи им все же удалось сохранять. Окончательный крах наступил лишь после Первой мировой войны. Севрский договор 1920 г. фактически оставил туркам небольшой участок земли между Анкарой и Черным морем. В 1921 г. греческая армия подошла к Анкаре. И только тогда турки, наконец, проснулись, собрались с силами, перешли в контрнаступление и вытеснили греков из Анатолии.
В результате возникла новая Турция, более близкая по типу к мононациональному государству, хотя в ее пределах остались значительные инородные вкрапления (прежде всего, курдское меньшинство), что привело к затяжному межнациональному конфликту. Это уже не была империя во главе с султаном, номинально считавшимся главой всех мусульман (что не помешало, однако, арабским мусульманам восстать против него), а республика, которую возглавлял масон Кемаль Ататюрк. Роль национальной идеологии играла программа партии кемалистов, символизируемая шестью стрелами.
Турция гнила долго, но времена были другие: в нашем веке все процессы ускоряются, так что рассчитывать на столь же долгое гниение Россия, «больной человек» конца XX века, не может.
Нынешнюю ситуацию в России часто характеризуют как «стабилизацию через застой и деградацию и постепенное, но перманентное сползание в “третий мир”, “стабилизацию гниения”» [34]. Известный экономист С.Глазьев предупреждает, что «после нескольких лет такой политики Россия обречена стать колониальной страной, расчлененной на сферы влияния… управляемые зарубежными корпорациями». Он только напрасно надеется, что «закрепление колониальной зависимости России вовсе не обязательно предполагает лишение ее формальных признаков политического суверенитета». Расчленение ее на сферы экономического влияния неизбежно повлечет за собой и политическое расчленение. И никакого сопротивления это не вызовет. Сегодня в русском народе возобладал тип Смердякова, американофильствующего обывателя, рассуждающего точно так же, как вышеупомянутый персонаж Достоевского, который желал «уничтожения всех солдат» и считал, что хорошо, если бы «умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».