Соответственно, если в 1992 году внешний долг Аргентины не превышал 25 % ее ВВП, то к 1996 году достиг почти 50 %, а к 2001 году, по расчетам специалистов группы "Chase Manhattan" составит 54,2 % ВВП. И даже при условии сохранения темпов роста ВВП на уровне 90-х годов (6 % в год), сумма внешней задолженности будет расти быстрее и к 2006 году достигнет уровня 66 % от ВВП. Причем для поддержания "жесткого курса" песо по отношению к доллару требуются все новые и новые заимствования на внешнем финансовом рынке. К тому же ведет и дефицит государственного бюджета Аргентины, который (без учета поступлений от приватизации) достиг в 2000 году 9,3 млрд. долл., а с учетом суммарного дефицита провинциальных бюджетов — 13 млрд. долл. Сходная картина наблюдается и в другом латиноамериканском гиганте, Бразилии, чей долг достиг 241,1 млрд. долл. Тем самым на долю этих двух стран приходится больше половины всей латиноамериканской задолженности.
Расходы на обслуживание внешнего долга Аргентины непрерывно растут и в абсолютном, и в относительном выражении. В 1992 году на эти цели было израсходовано 5 млрд. долл., или 34 % экспортных поступлений, а в 1996 году — уже 15,5 млрд. долл. (почти 60 %). Такая система фактического "проедания" национального богатства и потенциала развития привела к чрезвычайной неравномерности распределения доходов и резкому обострению социальной обстановки в стране. Коэффициент концентрации доходов (индекс Джини) вырос за годы "валютного правления" в полтора раза и достиг беспрецедентных для Аргентины величин: 20 % наиболее обеспеченных граждан получают 55,2 % всех доходов, а 20 % самых бедных — всего лишь 3,8 % (для сравнения, в России соответствующие показатели сегодня: 47,4 % против 6,2 %, в Словакии — 31 % против 12 %, а в "благополучных" Мексике и Чили, еще более продвинутых по пути "либерализации", — соответственно 58 % к 4 % и 61 % к 3 %).
В июле 1999 года в печати появились выдержки из доклада Всемирного банка "Бедность и распределение доходов в Аргентине". Согласно этим данным, 36,1 % жителей страны по уровню доходов находятся ниже порога бедности, позволяющего приобрести минимальную "продовольственную корзину", а 8,6 % живут в состоянии нищеты и потребляют менее 2200 ккал в сутки (физиологический минимум, обеспечивающий выживание).
Буэнос-Айрес, один из красивейших городов мира, оказался окружен поясом трущоб (фавел). Соответственно, за 1992–1996 гг., первые пять лет реализации "плана Кавалло" преступность выросла в 7 раз по сравнению с уровнем 1991 года. В 1998 году четверо из десяти жителей аргентинской столицы стали жертвами краж и бандитских нападений. Резкое обнищание большинства населения и резкое обогащение меньшинства привели к тому, что производительный труд утрачивает в глазах аргентинцев всякую ценность. При этом преуспевающая, сверхбогатая часть аргентинского общества, как уже отмечалось выше, связана по преимуществу с экспортно-импортными операциями, включая финансовые. "Аргентина может стать нацией без национальной буржуазии", — бьет тревогу столичная газета "Кларин". И это действительно так, поскольку сердце и кошелек собственника находятся в одном месте, а Аргентина, с ее высоким "индексом экономической свободы" и благоприятными инвестиционными показателями, стала почти идеальным местом для быстрого извлечения прибылей, но не для хранения денег и не для инвестиций в производство, что подтверждается и динамикой спекулятивного "инвестирования" и динамикой "бегства капиталов" из страны.
Сокращение государственного финансирования образования, здравоохранения, науки, социальных и пенсионных программ ведет к необратимому падению уровня жизни, качества рабочей силы и реальной производительности общественного труда. Так, уровень безработицы в 2000 году, хотя и не "дотянул" до рекордных 18 % 1995 года, но все же превысил 14 % — то есть каждый седьмой трудоспособный аргентинец оставался без работы. С конца 1998 года по июнь 2000 года число рабочих мест в стране сократилось на 150 тысяч.