В случае же перехода на уровень "индивидуального человека" мы обнаружим еще более низкую величину вовлеченности в передовые сферы, поскольку работа и деятельность в них еще не гарантирует принадлежность той или иной социальной группы к "новому мировому порядку" глобального характера.
Для буквальной иллюстрации возьмем хотя бы Интернет. Не каждый участник (пользователь) Интернета окажется идеологическим сторонником слома традиционных укладов, что подтверждают многочисленные опросы в различных странах, а тем более в государствах с конфуцианской идеологической основой, прежде всего — в Японии. Если же обратиться к численности пользователей Интернета, то и здесь все будет не так уж просто и гладко. В Японии насчитывается порядка 40 млн. абонентов Интернета, в Европе — немногим более 100 млн., а в США при населении в 300 млн. — около 50 млн. При этом многие из пользователей зарегистрированы по нескольку раз.
Все вышеперечисленное свидетельствует о том, что и в самых развитых государствах продолжает существовать сильный традиционный сектор как в хозяйственно-экономическом, так и идейно-политическом плане, который скорее связан с комплексом воззрений XX века. Технологическая вооруженность и уровень образования в Японии не мешает большей части населения функционировать в системе конфуцианско-буддийских координат, чрезвычайно чуждых философским основам, которые проповедуются американским истеблишментом в качестве глобального мирового сознания и при помощи Голливуда, ТВ, а также других средств масс-медиа сводятся в единую подчиненную США пирамиду. Отсюда и важнейший вывод: верхушка японского общества, как политическая, так и финансовая, по-прежнему в основном цементируется традиционалистскими идеологическими ценностями, предопределяя собственный и независимый путь Японии в XXI столетии вне рамок абсолютной зависимости от глобальной политико-идеологической схемы США.
Другое дело, если рассматривать ситуацию с точки зрения унификации научно-технического прогресса. В этом отношении вторая половина ХХ века действительно ближе свела различные типы стран и цивилизаций, хотя отнюдь и не стерла существующие границы. В научно-техническом отношении за последние 30–40 лет Япония занимала как минимум второе место по инновациям и трансформации их в коммерческую сферу, сделав серьезный вклад в построение технотронной цивилизации. Минирадиотехника, транспорт, роботостроение, микроэлементы для компьютеров, телевизоры, миникомпьютеры и другие high-tech в значительной части реализовывались прежде всего на японских островах, а затем расходились по миру, являясь образцом торговой экспансии, в первую очередь для рынков США, и создавая гигантское позитивное сальдо японской внешней торговли. Однако при этом сама Япония чаще всего пользовалась плодами фундаментальных открытий, сделанных в других странах, и оставалась весьма дистанцированной от иудейско-христианской цивилизации единицей.
Движение к унифицированному миру, по утверждениям большинства экономистов и политологов, обеспечивалось прежде всего через концентрацию и интернационализацию капитала. Все выглядит именно так, если заниматься привычным анализом, используя апробированную методологию и производя расчеты в долларах.
Между тем, глобализация финансовых рынков была сопряжена со снятием или смягчением национально-государственных ограничений на переливы американского капитала во внешний мир, прежде всего союзный с политико-идеологической точки зрения. Поэтому об интернационализации речь идет только в весьма ограниченных масштабах (где-то не более 20–30 % от всего вывоза капитала).
Вместе с тем именно японский капитал занял в процессе интернационализации довольно заметное место. Действительно, высочайшие темпы роста 50-х-60-х годов и накопление огромных золотовалютных запасов вследствие своей торговой экспансии перевели Японию и японский капитал на второе место в мире и объективно заставляли его двигаться не только во внутреннем строительстве, но и вовне в направлении либерализации как собственной страны, так и сопредельных стран, где он стремился найти себе наиболее эффективное применение. Япония, обладая ограниченными сырьевыми, территориальными и людскими ресурсами, к началу 1970-х гг., по ряду оценок, вышла на уровень 12–14 % от мирового ВВП и, соответственно, контролировала не менее 20 % объема денежной массы несоциалистического мира. В то же время США, сохраняя объемы ВВП на уровне менее 35 % общемировых, отвечали более чем за 50 % денежной массы благодаря контролю мировых валютных потоков через собственный эмиссионный механизм и последовательное обесценение доллара при помощи их неподконтрольной эмиссии. При этом переливы и движение капиталов Япония осуществляла преимущественно через прямые инвестиции в сопредельных географических регионах (АТР и Северо-Восточная Азия) и через портфельные и долговые схемы в США. Подобная ситуация сохранила свои главные черты и на стыке веков, хотя конкретные количественные характеристики заметно изменились, и не в пользу самой Японии, пережившей как минимум два сильнейших финансовых катаклизма (1990 и 1998 гг.).