Однако, по оценкам журнала Economist, евро, несмотря на сомнения многих скептиков, скорее всего будет сильной валютой. Через некоторе время после введения единой европейской валюты должна произойти диверсификация резервов центробанков во всем мире за счет увеличения доли евро и сокращения доли доллара. Аналогичные процессы произойдут и в структуре накоплений частного сектора. Огромное количество американской валюты может быть выброшено на рынок, и в результате доллар подешевеет относительно евро. Международный спрос на евро в течение первого десятилетия после его создания оценивается аналитиками банка J. P. Morgan в 600 млрд долларов.
Но сильный евро может подорвать конкурентоспособность европейских товаров. Дефляционные тенденции могут негативно отразиться на темпах экономического роста и увеличить безработицу. Кроме того, денежная политика ЕЦБ на первых порах будет сверхжесткой — с целью поддержать высокую репутацию европейской валюты. Это может вызвать необходимость компенсации в виде смягчения фискальной политики. Такое сочетание денежной и фискальной политики в точности повторит ситуацию в США в первой половине 80-х годов, которая привела к росту доллара и резкому увеличению государственного долга.
Сочетание же жесткой денежной и жесткой фискальной политики чревато затяжным спадом, который усугубит отставание Европы от своих стратегических конкурентов.
Но все же, несмотря на большой риск, всегда связанный с осуществлением проектов таких масштабов, долгосрочный эффект от создания евро и реализации идей экономического и валютного союза может окупить все издержки. Да и динамичность развития конкурентов вынуждает рисковать. Теперь дальнейшая судьба евро всецело зависит от политической воли европейской элиты.
Однако именно решительности, готовности идти на рискованные шаги со стороны Европы пока и не заметно. Видно же стремление действовать в соответствии с известной тактикой "и нашим, и вашим". Во многом желание европейцев затянуть процесс выяснения отношений с Америкой и сделать его насколько можно менее конфликтным понятно. И даже более того, вполне разумно.
Европа по многим параметрам еще объективно не готова к тому, чтобы взвалить на себя бремя лидерства. Некоторые совершенно необходимые преобразования, вроде налоговой, трудовой реформ, не проведены. Финансовая инфраструктура Европы пока уступает американской. Наконец, в Европе до сих пор отсутствует политическое единство, и что еще важнее — политическая воля. По мнению главного экономиста Deutsche Bank Group Норберта Вальтера, если политический союз не будет рассматриваться европейскими государствами-нациями, тогда гегемония США в различных сферах сохранится, но если Европа выстроит собственную идентичность, тогда это будет укреплять евро. Америка же, контролирующая львиную долю мировых финансовых потоков, сдаваться не намерена, о чем свидетельствует продолжение риторики в поддержку сильного доллара, теперь уже из уст чиновников администрации Буша-младшего.
Похоже, что сегодня Европа сама себе мешает больше, чем кто-либо еще. Самую большую поддержку единой валюте могло бы оказать углубление политической интеграции в ЕС. Однако уже на этапе подготовки введения евро в Европе обнажились противоречия, которые породили тревоги за судьбу европейской валюты. И тон здесь задают лидеры.
Лидерами создания ЭВС, как, впрочем, и всего процесса европейской интеграции, являются два крупнейших государства Западной Европы — Германия и Франция. Еще совсем недавно разногласий между ними не существовало. В 80-х и в начале 90-х годов Гельмут Коль и Франсуа Миттеран ратовали за создание внутреннего рынка ЕС и за разработку проекта единой европейской валюты. Миттеран проводил линию на политическое, экономическое и даже военное сближение с Германией.
Но мир изменился, и ось "Бонн-Париж" сегодня уже не так сильна, как десять лет назад. После объединения Германия уже не придает такого большого значения франко-германскому сотрудничеству. Суть перемен еще в 1997 году хорошо передал Хорст Келер, находившийся тогда на посту президента Ассоциации германских сберегательных банков и бывший государственный секретарь Министерства финансов: "Для нас, немцев, было бы ошибкой преуменьшать свое значение. Нам определенно принадлежит ведущая роль в Европе, и мы должны с ней сжиться". (Любопытно, что Хорст Келер теперь возглавляет МВФ, и вряд ли его взгляды существенно изменились.)