Эта ситуация не сказалась видимым образом на ходе и итогах приватизации. Скорее даже она облегчила приватизационные процессы, поскольку таким образом были сняты вопросы о том, почему предприятия продаются по цене, значительно ниже из собственных годовых балансов. Но поскольку расчеты между предприятиями велись в неденежной форме, балансы были достаточно мизерны для такого рода неудобных вопросов.
Ловушка оказалась в другом — приватизированные предприятия совсем даже не становились автоматически субъектами товарно-денежных отношений, аналогичных принятым в Северной Америке или Западной Европе. Приватизированные, они так и остались с теми же мизерными оборотами, какими располагали до приватизации. Более того, кризис 1998 года даже снизил эти обороты в денежном выражении. Таким образом денежная емкость российского рынка оказалась никоим образом не сопоставима с емкостью советского внутреннего рынка, в качественном измерении, повторим, оценивавшегося более, чем в половину американского. Годовой бюджет Российской Федерации, исчисленный в долларах по курсу Центрального банка, оказывается примерно в 50 раз меньше, чем бюджет США, доходы которого переваливают за 1700 миллиардов долларов. Разумеется, такая мизерная экономика не может сколь-нибудь существенно, качественно изменить ситуацию с обеспечением доллара.
Мы пришли к тому, что крушение системы "второго мира", как казалось, способное освежить и насытить новым качеством "первый мир", оказалось почти совсем бесполезно для стабилизации доллара, а с ним — и всей экономической системы Запада. Но эта ситуация начала менять качество самого доллара, то есть он сам, будучи количественной величиной, начал в силу своей всеобщности, всемирности, парадоксальным образом обретать некое качество — качество самой "вещной вещи".
Как уже говорилось выше, доллар стал мерилом всего, даже тех вещей, которые еще сто лет назад, казалось, никак не могли быть исчислены: талант, творчество, успех, красота и масса других понятий, свойственных человеческой культуре, и казалось бы, никак не связанных с деньгами, обрели благодаря всеобщему проникновению рынка свою цену, свой денежный эквивалент. Тем самым, стало возможно вообще не обладать никакими качествами, а лишь их количественным выражение для того, чтобы иметь успех — причем успех столь же универсальный, как и сама денежная единица в "дивном новом мире".
Это значит, что обеспечением доллара становится буквально все: песни "Битлз", рассвет над Кремлем, великая американская мечта, — все, вплоть до шелеста осенних листьев. Долго ли продержится мировая валюта на таком "обеспечении"?
Современный мир не может уже обходиться без интегрирующего начала, без единого эквивалента качества-количества, и вернуться в патриархальный ХХ век с его национальными валютами, автаркичными экономиками и делением мира на множество систем. Доллар, потеряв 20-30-40 % своей покупательной способности и упав вдвое-втрое, перестанет быть мировой валютой. На его месте сформируется новая расчетная единица на базе главных мегарегиональных экономических объединений, которые и должны будут на равных выработать согласованных подход и создать общемировую валюту XXI века.
В этом русле Россия и ее политико-экономическая элита должны заранее определить пути движения нашей финансово-экономической системы к наиболее выгодному положению во вновь формирующейся системе мировых резервных валют. Здесь возможны разные модели: планомерная переориентация с доллара на евро, создание связки с нарождающейся общеазиатской валютой в рамках союза юаня и иены, формирование собственной мегарасчетной зоны, включающей страны СНГ и другие близкие государства с внедрением рубля, обладающего золотым номиналом. Конечно, можно плыть и по нынешнему течению, с устоявшейся за 90-е годы привязкой рубля к доллару, что гарантирует России наименее выгодную роль, а возможно и полное растворение в более сильных системах. Одним словом России нужна стратегия и тактика в этих вопросах, а этой важнейшей составляющей пока не видно в деятельности Кремля.
ГЛАВА VIII
РЕСУРСНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ГЛОБАЛЬНОГО КРИЗИСА: ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ РОССИИ
В современном кризисе мировой экономики имеются две составляющих. Общий фон определяется вялотекущим кризисом современной (XIX–XX веков) мировой экономической системы, конкретные же потрясения последних лет вызваны затруднениями в исполнении обязанностей гаранта мировой финансовой системы страной-гегемоном — США.