– Хорандо се фой, кей ун джа су ме шеш фе шорар…
Он вращал животом так, будто чувствовал приближение медицинского зонда к своим нежным ягодицам, на ламбаду это было ни разу не похоже, но выглядело забавно.
– Ладно, хватит. Как там тебя зовут?
– Дежурный по третьему КПП сержант Похмелкин!
– Имя у тебя есть, сержант?
– Григорий Валентинович!
– Ну, давай прощаться Гриша, было приятно…местами…
Я тщательно прицеливаюсь в грудь кппшнику Грише, задерживаю дыхание, и…
– Э, бля, ты чего там? Заснул что ли? Проснись сука!
…бррр –рр, ну надо же, привидится же такое, всё как наяву – я трясу головой, отгоняя наваждение, Пакуша злобно орёт снизу, целый и невредимый, я осторожно оглядываюсь на штык – никаких следов крови, галлюцинация, но такая реалистичная, кровь, мозги, хрипы умирающих – всё как в реальности, даже руки дрожат до сих пор. Меня охватывает злое, радостное возбуждение – я могу устроить вам весёлую жизнь с картинками и в реальности. Я смотрю на Пакушу улыбаясь, он недоумённо таращит на меня глаза, и смачно сплёвывает на асфальт.
10.
– Капитан Дерибас у телефона.
– Здравствуй Осип, это Гидрасеменко.
– Здравия желаю, товарищ полковник.
– Слушай, тут такая штуковина, в третьем карауле погиб солдат, медики уже там, особист поехал, но я хочу, чтобы ты съездил и разобрался, что там случилось, ты же у нас – почётный юрист корпуса, правильно?
– Так точно.
– Ну, вот тебе и разбираться, звякни в автороту, возьми машину и езжай, по возвращении доложишь. Вопросы есть?
– А чего мне там делать, если особист уже там работает?
– Да дело какое – то мутное, я из его доклада ничего не понял, то – ли несчастный случай, то – ли самоубийство, у него ещё речь такая, будто две мухи на кончике языка сношаются, ничего не понять…
– Пожелаем этим мухам поскорее достичь оргазма…
– Ну да, будь ласка, езжай, разберись, и доложи, но учти – нам шумиха не нужна.
– Есть. Понял. Будет сделано.
Дерибас подъехал к третьему КПП, ворота открыл круглолицый сержант с небольшими щегольскими усиками, капитан выскочил из Уазика и вошёл в открытую настежь калитку караульного двора – стой, кто идёт?
– Не паясничай, не видишь, свои?
Капитан продолжил движение к караульному помещению.
– Стой, стрелять буду!
– Слышь, часовой, сейчас не до ваших игр, человек погиб, не еби мозги!
Часовой дослал патрон в патронник, раздался металлический удар бойка по капсюлю.
– Ну, ты даёшь, службист…звони в караулку, скажи приехал капитан Дерибас.
Дверь в караулку распахнулась, из неё неторопливо вышел, попыхивая сигаретой, румянолицый капитан – здоровеньки булы!
– Шолом.
– Еврей?
– Хохол?
– Нет.
– И я нет.
– Мне звонил дежурный по части, предупредил о вашем приезде, пройдём в караулку.
– Сначала, я посмотрю на тело.
Дерибас откинул шинель, закрывающую тело покойника, присвистнул, достал блокнот, и начал писать, писал долго, капитан нетерпеливо раскачивался на пятках, закурил одну сигарету, вторую, и, не выдержав приблизился к Дерибасу.
– Чего пишите?
– Признание в любви, запоздалое…
– Шутите?
– Отойдите, пожалуйста, эта информация не предназначена для посторонних зевак.
– Кто тут посторонний? Я – начальник караула, это произошло в моё дежурство…
– Я не считаю, что этим надо хвастаться.
– Что? Да я… я не хвастаюсь, я к тому, что я – не посторонний, я участник событий, всё происходило на моих глазах…
– Да – да, степень вашей виновности я определю позднее.
– Послушайте, так не пойдёт, мы так не сработаемся…
– Хорошо, что вы это понимаете, сделайте мне чайку, пожалуйста, займитесь тем, что вам по силам, три сахара, и бутерброд с маслом, я сейчас приду.
– Я вам не халдей, чтобы чай готовить…
Капитан раздражённо отбросил сигарету, и скрылся в караулке, громко хлопнув дверью, затем дверь приоткрылась, и он раздражённо крикнул – масла нет, не запасли для высокого начальства, извините – с.
Дерибас подмигнул ухмыляющемуся часовому, закончил описание тела, и зашёл в караульное помещение. Внутри было тепло, пахло подгорелым хлебом, справа располагалась столовая, налево комната начальника караула, куда и завернул почётный юрист корпуса, капитан Дерибас. Начальник караула удивлённо открыл рот, Дерибас присел на край стола, и заговорил тем ласковым тоном, которым принято разговаривать с умственно отсталыми детьми.
– Я хочу извиниться перед вами за тот неверный тон, который я выбрал в общении с вами, вы должны меня понять: меня выдернули из дома в мой выходной, дорога, хамло – часовой, труп…всё это выбило меня из колеи, поэтому я и сорвался, о чём теперь сожалею, я вижу, что вы – капитан…как ваша фамилия?