– Какая ещё «новая старая идея»?
– «Мы во всеуслышание отрицаем практику террора в Европе» – говорили наивные эсеры в начале века. А мы эту практику поощряем, и будем развивать. Буржуазное государство слабо. У власти торгаши, а они – ссыкуны по своей природе. Ты правильно сказал – глупо пытаться победить армию, мы и не пытаемся, мы пойдём другим путём. Представь себе: тёплый осенний день, выходной, тысячи москвичей едут с детьми на ВДНХ, карусели, мороженое, фонтаны, вторая половина дня – бум! Взрыв на станции метро ВДНХ! К станции подъезжают машины скорой помощи, пожарные, менты, выносят раненых – бум! Второй взрыв! В толпе любопытной ботвы, которая обязательно соберётся поглазеть на раненых и убитых, как это было у Белого дома в октябре. Мясо, кровища, паника. В это же самое время – взрыв в Сокольниках! На Юго –Западной! В Выхино! Что тогда начнётся в нашей любимой столице? Не поможет армия, когда враг невидим, она бессильна!
– Ты…ты…детей, невиновных, беззащитных…урод, ты же сам из Москвы…
– Да не в Москве дело, это я для примера, представь Париж, Прагу, Варшаву – любой европейский город, буржуины расслабились, они не готовы к подобному, пара – тройка терактов, и они будут вымаливать пощаду, большие города беззащитны, есть система коммуникаций, водоснабжение – рвануть может где угодно, ментов не хватит, чтобы всё контролировать. Террор – это скальпель, с помощью которого можно вскрыть любую систему обороны. А насчёт невиновных, это ты тем расскажи, кого на стадионе «Красная пресня» расстреляли в октябре, вон дядю его, например. Невиновных нет.
– Вас надо уничтожать, как бешеных тварей, пока вы…
– Стоп, стоп – какой пафос, капитан – к чему эти эмоции?
– К тому! Ни хера у вас не получится! Нормальных людей больше, вы не сможете без поддержки, это первый закон борьбы с любыми партизанами – лишить их поддержки!
– У «нормальных людей» перед глазами то, что вы сделали со страной, они вас ненавидят, и будут аплодировать вашей долгой, мучительной смерти…
– А если не будут? Если не станут вам помогать?
– Станут. На этот случай у них есть жёны и дети. Ильяс – телефон!
– Ибрагим! Трубу!
Коренастый Ибрагим передаёт Дерибасу трубку, тот недоумённо смотрит, прикладывает к уху – я напряжённо вглядываюсь в его лицо, в трубке слышен высокий женский голос, срывающийся на плач. Лицо Дерибаса побледнело, вытянулось и как – то обвисло, на нём мгновенно проступили рытвины, оспины, поры, невидимые ранее – Света! Ты жива! Золотце моё! Я сходил с ума, мы…мы с мамой думали, что тебя убили,…что…где ты? Я приеду за тобой! Света!
– Ибрагим!
Ибрагим протягивает руку, Дерибас отталкивает его, и пытается отвернуться к стене, не выпуская телефона из рук.
– Ибрагим!
Ибрагим наносит быструю серию ударов по корпусу, и вырывает телефон из руки Дерибаса. Проходящая мимо официантка недоумённо смотрит на нас, Ильяс упруго встаёт, обнимает её за талию, и уводит в сторону, до меня доносится его мурлыкающий голос – …друг…выпил,…хулиганит…надо было успокоить…вот вам за моральный ущерб…
Он возвращается лёгкой, танцевальной походкой – шлюха! Но такая сладкая! Ухх, бля!
Дерибас хрипит, и смотрит на меня с ненавистью – где она? Где моя дочь? Говори! Говори урод!
– Тшшш, спокойнее, товарищ капитан, а то Ибрагим продолжит сеанс массажа.
– Где она?
– В каком – нибудь турецком борделе, прямо сейчас, какой – нибудь жирный, потный турок, колыхая складчатым пузом, загоняет в неё свой огромный чёрный член! Ями! Мумс – мумс! Дас ист фантастиш!
Ильяс хохочет, плечи Дерибаса начинают содрогаться.
– Тю! Ты шо? Плакаешь? Не к лицу это такому бравому вояке, как ты.
– Ублюдок…если бы я только знал,…а Соня? Соня Жёлудь – это тоже ты?
– А як же ж! Це мы…
Хоть я и ожидал этого, но момент броска всё равно прозевал, Дерибас прыгнул вперёд, зажав вилку в вытянутой правой руке, выцеливая моё горло, если бы не бдительный Ибрагим, срубивший его правым крюком, быть бы мне покойником.
– Слушай сюда, капитан, я имею тебе сказать кое – что очень важное. Ты меня слышишь? А?
– Дда.
– Ты хочешь увидеть свою дочечку?
– Хочу.
– Тогда тебе придётся кое – что сделать для меня, перейдём к бартеру, ты мне – я тебе. Так устроена демократия?
– Что я должен делать?
– Сядешь в тот самый УАЗик, на котором мы приехали, и устроишь ДТП на шоссе. После этого, я тебя больше не держу, можешь валить.
– А Света?
– Если всё пройдёт так, как задумано, послезавтра она вернётся домой.
– Как я могу тебе верить?
– Как хочешь, хочешь – верь, хочешь не верь, а часики – то тикают – Яа! Яа! Фик мих! Дас ист фантастиш! Ну?