Татары-монголы пробыли за пределами Руси около двух лет. Разорив ряд стран Западной Европы, Батый летом 1242 г. повернул обратно на восток. Часть войск монголов ушла обратно в Монголию; а с Батыем в Дешт-и-Кипчаке остались лишь улусные люди самого Батыя и, его братьев. Численность монголов в Золотой Орде, конечно, не могла ограничиваться 4000 или 9000 семейств. Абулгази, писавший на основании более ранних источников, говорит, что Батый после завершения похода на запад, выделил только двум своим братьям Орда-Ичену и Шайбану по 15 тыс. монгольских семейств, остальные 13 братьев также получили уделы. Следовательно, число монголов не ограничивалось 4000 семействами, но в то же время численность монголов в Золотой Орде была не так уж велика, чем, отчасти, и объясняется быстрое отуречивание монголов в Золотой Орде.
Арабский писатель XIV в. Эль-Омари, отмечая факт быстрой утраты монголами своего монгольского облика, писал: «В древности это государство было страною кипчаков, но когда им завладели татары (монголы), то кипчаки сделались их подданными. Потом они (монголы) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (монголов), и все они стали точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого что монголы поселились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кипчаков)»[110]. Монгольская прослойка в Золотой Орде, составлявшая господствующее ядро, будучи относительно малочисленной по сравнению с завоеванным им населением, согласно Эль-Омари, уже в середине XIV века растворилась среди многочисленных тюркских элементов Дешт-и-Кипчака. Монголы не только приняли половецкий язык и обычаи, но и принуждены были «приноравливаться» к тем производительным силам, которые они нашли в завоеванной стране. Как отмечал Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге», «…в огромном большинстве случаев при прочных завоеваниях дикий победитель принужден приноравливаться к тому высшему «экономическому положению», какое он находит в завоеванной стране; покоренный им народ ассимилирует его себе и часто заставляет даже принять свой язык»[111].
Взаимоотношения кучки монгольской феодальной аристократии с завоеванными народностями и племенами, часто стоявшими по уровню развития выше монголов, естественно, не могли быть прочными. Покоренные народы не могли мириться с рабским положением и вскоре вступили в борьбу за свое освобождение. Об этом свидетельствуют восстания на Руси в 1262 г., охватившие районы Ростова, Ярославля и Суздаля. Поэтому монголы стали искать себе союзника в лице местной феодальной знати и среди местного мусульманского и православного духовенства. С их помощью монголы рассчитывали укрепить и сохранить деспотическую власть ханов над покоренными народами Восточной Руси. Вопрос о том, какой modus vivendi установился, с течением времени, в «Русском улусе» в литературе достаточно изучен.
По свидетельству араба Эль-Омари, подобные же взаимоотношения существовали между правителями черкесов, алан с ханами Золотой Орды. «Они (черкесы, русские и ясы), — пишет Эль-Омари, — не в силах сопротивляться султану этих стран (т. е. Дешт-и-Кипчака — М. С.), и потому (обходятся) с ними как подданные его, хотя у них и есть (свои) цари. Если они обращались к нему с повиновением, подарками и приношениями, то он оставлял их в покое, в противном же случае делал на них грабительские набеги и стеснял их осадами»[112]. В житии Федора Ростиславича Смоленского рассказывается о поездке болгарских князей в ханскую ставку за получением ярлыка, как это делали и русские удельные князья: «Начаша ходити русские князи и болгар в орду к царю, — пишет автор жития, — отчин своих просити у царя на столований своих»[113].
С. М. Шпилевский, один из крупнейших знатоков истории народов Поволжья, в XIX веке, основываясь на житии Федора Ростиславича, утверждал о существовании вассального Булгаро — жуктенского княжества в составе Золотой Орды. Той же точки зрения придерживается и советский исследователь X. Гимади[114].
Внимательное изучение текста «Жития», однако, не дает нам утвердительного ответа на вопрос о возможности осуществления вассального булгарского княжества на Каме. Если бы даже это имело место, что весьма сомнительно, то только в самом начале существования Золотой Орды, точнее, в первые годы правления Батыя. По-видимому, в «Житии» речь идет о дунайских болгарах[115]. В сочинении армянского инока XIII в. Маг аки говорится о поездке армянского царевича Смбата к Батыю, которого он «пожаловал землей» в качестве ленного владения[116]. В такой же мере можно допустить и существование вассального мордовского княжества. Юлиан передает, что из двух мордовских князей «один князь со всем народом и семьей покорился владыке Татарии». Из свидетельства Рубрука мы узнаем, что у Юлиана речь идет о князе мордвы-мохши («моксел»), правитель которого (его Рубрук называет «государем») со своими войсками участвовал в походе Батыя в Венгрию, где «их государь и большая часть людей были убиты»[117]. Впоследствии в русских летописях неоднократно упоминались мордовские князья, участвовавшие в походах хана в качестве его вассалов, «со своими мордвичами»[118].
110
В. Г. Тизенгаузен, Сб., т. I, стр. 235. Эти указания Эль-Омари, относящиеся к 40-м гг. XIV ст., подтверждаются свидетельством другого арабского писателя Ибн-Батута, лично посетившего Золотую Орду при хане Узбеке. Говоря о подданных последнего, он называет их не иначе как тюрками, говорящими на тюркском языке, подразумевая под тюркским языком половецкий язык. То, что в Золотой Орде говорили по-половецки, это находит подтверждение и в других данных. Франческо Пеголотти (1340 г.) б своей книге «Торговое дело» (Pratica della Mercatura) советует купцам, едущим по торговым делам в Золотую Орду (в Тану), нанять переводчика… по меньшей мере, двух хороших слуг, которые хорошо бы знали куманский (т. е. половецкий — М. С.) язык (Н. yule, Cathay and the way thither, London, p. 292). Этим же объясняется составление половецкого словаря (Codex Cumanicus) в той же Италии в 1303 г. в качестве руководства венецианским купцам, имеющим торговые дела с Золотой Ордой. Дошедшие до нас литературные памятники Золотой Орды — «Мухаббет намэ» (754 г.) и трактат Мухаммеда, сына Алия Сарайского (759 г). — «Нехжул-Ферадис» и ханские ярлыки написаны; на половецком языке; это, конечно, не означает, что в Золотой Орде не говорили и по-монгольски. Монгольская рукопись на бересте, найденная в 1930 г. в пределах Саратовской области и датируемая первой четвертью XIV в., свидетельствует об употреблении в Золотой Орде монгольского языка и о наличии в Орде монгольской литературы (об этом подробно см. Н. П. Поппе — «Золотоордынская рукопись на бересте», Советское Востоковедение, т. II, 1941 г., стр. 126–127). Нам известно также, что Узбек знал монгольский язык, но основная масса говорила не на монгольском, а на половецком языке, принимаемым за татарский язык XIII–XIV в.
114
С. М. Шпилевский, С.-Древние города и другие булгаро-татарские памятники Казанской губернии, 1877, стр. 162. Гимади X., Народы Среднего Поволжья в период господства Золотой Орды, Материалы по истории татарин, вып. I, 1949, стр. 197.
115
М. Г. Сафаргалиев, «Один из спорных вопросов истории татар», «Вопросы истории», № 7, 1951 г.