«В виду того, что Беркий был старший в роде (ака), — пишет Раши-ад-дин, — Хулагу-хан переносил (все это), но когда родственников его Бутара, Балагу и Кули постигла беда (смерть), то между ними (Хулагу и Беркаём) появились вражда и озлобление, которые с каждым днем усиливались. Наконец Хулагу-хан сказал: «Хотя он (Беркай) и старший в роде (ака), но так как он далек от пути скромности и мягкости, то обращается ко мне с угрозою и насилием, то далее оказывать ему уважение я не хочу»[143]. Такими же прерогативами старшинства пользовался и темник Ногая после смерти хана Менгу-Тимура. Царевич Тохтай, оспаривавший право на трон, ищет у Ногая защиты, как у старшего в роде. Он писал Ногаю: «Дядины сыновья посягают на мою жизнь, ты старший (и потому) я ищу защиты у того, кто старший (ака), чтобы он меня поддержал и укротил руку, которую родичи протягивают на меня. Пока я буду жив, я буду подвластен старшему (ака) и не стану выходить из пределов угодного ему». В свою очередь, Ногай, осуществляя свое преимущество старшего в роде, говорил царевичу Тохтаю: «У меня есть от Саин-хана (Батыя) повеление, чтобы если в улусу и уроке его кто станет действовать беспутно и расстроит улус, го разузнав, в чем дело, восстановить между ними согласие»[144]. Если на первых порах существования Золотой Орды, когда наследники еще не успели закрепить за собой только что полученных ими уделов, подчинялись хану, то впоследствии, когда Золотая Орда стала независимым государством, а царевичи, в свою очередь, превратились в государей своих улусов, традиции старины отошли в область предания. Обычное право, игравшее на первых порах цементирующую роль, уступило место феодальному праву, при котором сохранение единства Джучиева улуса сделалось невозможным.