___ Дмитрий не мог уснуть. Острый локоть Крюкова упирался ему в спину, а осознание того, что и Щербатый, растянувшийся на полу на старом матрасе, не спит, не давало покоя.
- Толь, можно к тебе?
- Чем тебя кровать не устраивает? - недовольно проворчал мужчина, повернувшись к Сизову лицом.
- Душно. На полу прохладнее.
- Да, бабка печку знатно протапливает. Говорит, пар костей не ломит.
- Так к тебе можно?
- Не поместимся.
- Дальше пола не упадём.
- Вот настырный, - Финогенов подвинулся, позволяя бывшему любовнику устроиться на матрасе.
- Бываю иногда, - Дмитрий улёгся на бок, подперев голову рукой. - Спать будем?
- Даже не думай о чём-то другом, - прошипел Толик и повернулся к нему спиной.
- С Новым годом.
- И тебя.
Сизову хотелось быть ближе. Вспоминались проведённые вместе ночи: ощущения, когда тела влипают друг в друга, кожа становится липкой от пота, воздух густеет, голос хрипнет, а внутри закручивается тугой узел.
Он перекинул руку через Щербатого и провёл ладонью по волосатой груди, спускаясь к животу.
- Перестань.
- Не хочу забывать это.
- Не здесь и не сейчас, - Финогенов не стал отрицать возможность возобновления их связи, потому что врать самому себе было глупо.
- Я понял, - Дмитрий вжался пахом в крепкие ягодицы и, уткнувшись носом в лысую макушку, прошептал: - Сука ты, Толь, но от тебя реально крышу сносит.
- Сизов, а в задницу мне сейчас съехавший шифер упирается?
- Я не виноват, это природа.
- Твоя природа не могла другое место выбрать? Бабка с матерью нас точно не слышат, Ирка и так обо всём знает, а вот притворяющийся спящим любопытный отрок Павел теперь, наверное, нас стороной обходить будет.
- Чего?!
- Того. Крюков, можешь не изображать сопение. У тебя дыхание от волнения сбилось.
Павел издал короткий нервный смешок и сел, поджав под себя ноги. В его голове не укладывалось происходящее. Он просто отказывался принимать эту мысль.
- Ребята, вы же специально надо мной прикалываетесь, да?
- Твою мать, - Сизов тихо застонал.
- Рано или поздно ты бы всё равно узнал, - Толик повернулся. Он и не пытался отпираться.
Зачем? Пусть мальчишка ещё раз подумает, хочет ли он стать членом семьи, в которой, как и положено, не без урода. Да и тайна Дмитрия, с которым он приятельствовал, долго бы тайной не осталась.
- Блядь.
- Павел Олегович, что за гадости я слышу от благовоспитанного юноши?
- Толь, у него истерика, кажется.
- Это шок. Ничего, к утру оклемается.
- Но вы же оба такие… - блондин замялся на мгновение, - мужики. Настоящие.
- Пашка, ломай стереотипы, - Сизов вздохнул. - Да уж, неловко.
- Крюков, если где просочится, я тебе шею сверну, - Финогенов лениво зевнул.
- И оставишь сестру вдовой?
- А ты ещё не передумал?
- Я бабу Глашу боюсь больше, чем ничтожную вероятность того, что ты на меня глаз положишь.
- Как я тебя понимаю! - Дмитрий откровенно заржал. - Баба Глаша и расстрел подпишет, и приведёт его в исполнение лично.
- Она меня в детстве вожжами хлестала, - пожаловался Щербатый.
- А завтра ЗАГС работает? - Павел заметно расслабился. - Может, мне себя сразу обезопасить?
- А у нас какие гарантии будут? - поинтересовался Сизов.
- Увы, - Толик похлопал его по плечу - А если серьёзно, Паш…
- Не надо. Я в шоке, но это никак не касается моих отношений с Ирой.
- Мужик, - Финогенов удовлетворённо кивнул.
- Может, я пойду к ней, а вы тут спокойно предадитесь разврату?
- Нет!
- Да!
Глава 38
Ирина, бодрая и свежая, будто и не было новогодней ночи, порхала по дому, убирая следы праздника, а Павел задумчиво смотрел в кухонное окно на двор, где Дмитрий, одетый в старую фуфайку, махал колуном, разбивая чурбаны. Толик стоял рядом с ним и иногда давал какие-то советы. Бабе Глаше, привыкшей жарко протапливать и пузатую русскую печку на кухне, и стройную голландку в одной из комнат, дров, закупленных прошлой весной, на год не хватило, так что зимой докупили, а расколоть всё разом Щербатый из-за работы не успел. Много древесины сжирала и добротная баня.
- Ты чего к окну прилип? - Киса обняла Крюкова со спины.
- Смотрю. Ловко он, да?
- Ноги шире надо, - девушка поцокала языком, глядя на Сизова. - О, видишь, Толька ему о том же говорит!
Действительно, Финогенов что-то объяснял, размахивая руками, а «кольщик» кивал и широко улыбался, поправляя сползающую на лоб шапку.
- Как они могут? - Павел повернул голову, скосив глаза на Иру. О том, что она в курсе ситуации, ему сказал Щербатый.
- Что могут?
- Кис, я знаю о них.
- Оу, вот оно что.
- Что ты думаешь об этом?
- Я лучше приму Димку, чем какую-нибудь тварь. Я люблю брата и желаю ему самого хорошего.
- Ты уверена, что из их отношений что-нибудь выйдет?
- Не думай, что мне легко далось принятие всего этого. У меня было время подумать, поверь, - Финогенова улыбнулась, взглянув на Толика, плюнувшего на обучение и таскающего поленья в дровяник. - Я не откажусь от него. От них обоих.
- Я и не прошу, - Павел повернулся и, приподнявшись на носки, поцеловал девушку в щёку. - Мне просто надо привыкнуть.
- Презираешь?
- Я не могу презирать друзей.
- Воркуете? - довольно улыбающаяся баба Глаша вошла на кухню и села на стул возле печи.
- Доброе утро, - Крюков выглянул из-за Иры.
- Доброе, Павлуш. Иди, помоги Антонине воды в баню натаскать, а мы с Кисонькой блинов пока напечём.
- Конечно.
- Золотце ты моё!
___ - Может, не надо? - Павел неуверенно покосился на берёзовый веник в руке Толика.
- Залезай! - мужчина кивнул на полки.
- Не дрейфь! Тебе выпала честь первым испытать на себе прелести русской бани, - подбодрил Сизов, втягивая носом обжигающий сухой воздух.
- Плесни кипятка на каменку, - не оборачиваясь, велел ему Щербатый, наступая на пятящегося Крюкова.
- Есть, шеф! - Дмитрий, шутя, вытянулся по струнке и приложил руку к банному колпаку. Где, что и как, он изучил, помогая Антонине Ивановне при растопке.
Блондин тяжело вздохнул и улёгся на доски, матеря про себя весь белый свет. Получив первые несколько хлёстких ударов по голой заднице, матерился он уже вслух, со смаком и знанием дела. Не каждый может выдержать такую жару.
- Как поёт! - ржал Сизов, с интересом наблюдая за процессом.
- Это ему наказание за любопытство, - хохотнул Финогенов и прошёлся веником по узкой спине.
- Не скули, Павлентий! Вся хворь из тебя сейчас выходит. Чуешь?
- Жизнь из меня выходит, - простонал парень. - Изверг! Садист!
Сжалившись, Толик окатил Павла холодной водой из ковша и продолжил начатое. Перевернув беднягу на спину, он провёл веником по его груди и, подавив смешок, прошептал: - Возбуждает?
- Пошёл ты!
- Ладно, потерпи ещё немного.
С полок айтишник сползал с помощью обоих мужчин.
- В предбаннике морс холодный. Глотни, передохни и возвращайся, - чёрные глаза сверкнули весёлыми искорками.
- Нет уж!
- Тогда топай домой, красна девица. На башку полотенце накрути, а то не заметишь, как сляжешь с простудой. Ополоснёшься после, раз уж совсем тяжко тебе.
- Напоследок! - Дмитрий перевернул над головой Крюкова таз с прохладной водой.
- Спасибо, - парень, стянув мокрый колпак, буквально вывалился из парилки.
- Следующий! - хлопнул в ладоши Финогенов.