Копейкина вывалилась из лифта на девятом этаже, пихнув своего парня сумкой с коньками и сказав, что будет с Кисой и Пашей ждать их внизу.
Алеся, уже одетая, вместе с матерью стояла на лестничной клетке. Олег клятвенно пообещал следить за мелкими и в случае чего звонить.
- Привет, - когда створки лифта закрылись, Роман притянул к себе женщину и обнял. - Я соскучился.
- Пойдём домой, - она потянула его за руку в квартиру.
Разувшись в прихожей и сняв пальто, Смирнов снова обнял её, теперь уже жадно целуя и крепко стискивая руками. Мягкая, податливая, страстная, Антонова будила в нём отчаянное желание, граничащее с какой-то одержимостью. С трудом оторвавшись от пухлых губ, он прижался лбом к её лбу и прошептал: - Я тебя люблю.
Констатация факта. Вот так просто, не распинаясь и не бравируя пышными фразами. Ему не требовалось ответа, он лишь хотел донести до неё свои чувства. Она имеет право знать. Она должна знать.
- Ром, - васильковые глаза широко распахнулись, - я…
- Тс, ничего не говори, - теперь поцелуй был спокойным, немного осторожным, лёгким.
Татьяна не смогла бы описать словами те ощущения, которые вызвало у неё признание этого мужчины. Лавина, обрушившаяся на неё, казалось, сметала все выстроенные за годы душевного одиночества барьеры. Внутренне обнажившись, она тут же попала в тёплый обволакивающий кокон, из которого не хотелось выпутываться.
Да, она ещё не готова произнести вслух ответ, но там, где-то глубоко, он уже сформировался и требовал выхода.
Руки Романа стали настойчиво и призывно оглаживать её тело, забравшись под домашнюю майку.
Он соблазнял и искушал каждым прикосновением, разжигая из тлеющих углей пламя.
Подхватив брюнетку под ягодицы, Смирнов поднял её над полом, заставив опоясать его ногами, и прижал спиной к стене. Она была вылеплена будто специально для него, маня каждым изгибом, шелковистостью кожи, мягкостью округлых форм и природным тонким запахом. Язык прошёлся по груди, почти не скрытой за глубоким вырезом серой майки.
- Ты меня с ума сводишь, - шумно втянув носом воздух, Роман, крепко удерживая любовницу, понёс её в спальню.
- Ненормальный, - Антонова часто дышала. Безумное притяжение между ними, казалось, можно было потрогать пальцами.
Опустив её на постель и нависнув сверху, упираясь руками в матрац, Смирнов наклонился, целуя приоткрытые губы. Он обожал эти губы. Он обожал в ней всё: плавно покачивающиеся при ходьбе бёдра, пышную грудь, приковывающую взгляды мужчин, полные ноги, на которых всегда красиво сидели сапоги, туго обхватывая голенищем, а не создавая эффект карандаша в стакане, мягкую линию плеч, длинную шею, соблазнительную родинку, ровный нос, потрясающие глаза, аккуратно уложенные волосы - словом, он восхищался всем в этой женщине.
Скользнув ниже и задрав майку, он целовал её живот, рисовал языком влажные узоры и слегка прикусывал кожу зубами, вызывая толпы мурашек, разбегающихся в стороны.
Татьяна нетерпеливо комкала джемпер на крепких плечах любовника, и Роман, приподнявшись, стянул его через голову. Сняв футболку и расстегнув ширинку на джинсах, он снова наклонился, задирая её майку ещё выше и открывая своему взгляду полную грудь, удерживаемую чёрным тугим бюстгальтером. Проведя языком по кружевной оторочке, шатен подсунул руку под спину Антоновой и расстегнул крючки, мешающие ему насладиться видом обнажённых прелестей.
Чувствуя себя неудобно с задранным бельём, женщина дёрнулась, оттолкнув Смирнова, и, сев на постели, сняла с себя лишние сейчас вещи, отбросив их в сторону. Повалив Романа на спину, она оседлала его бёдра, тут же ощутив затвердевшую мужскую плоть, и, склонившись над ним, поцеловала долгим и глубоким поцелуем. Скользя ужом вниз по его телу, она касалась губами и языком солоноватой кожи, сползая всё ниже. Дойдя до пояса джинсов, Татьяна стянула их с него, подцепив пальцами и трусы. Стащив штаны с бельём до конца и бросив на пол возле постели, она принялась и за оставшуюся на ней самой одежду. Ей хотелось скорее слиться с ним воедино, почувствовать его, ощутить в полной мере.
Полностью обнажившись, Антонова на мгновение оробела под восхищённым взглядом любовника, но, взяв себя в руки, переборола это и уже беззастенчиво опустилась на него сверху, протяжно застонав.
- Сладкая моя, - прохрипев, Смирнов перекатился, подминая брюнетку под себя, и начал двигаться, упёршись руками в постель.
Она стонала под ним, широко разведя согнутые в коленях ноги и вцепившись короткими аккуратными ногтями в его ягодицы, тем самым притягивая ближе к себе, вжимая, не давая далеко отстраниться.
Это не было голым желанием и похотью, это было много большим - его любовью и её нерешительной готовностью любить. Каждое движение навстречу, каждое прикосновение, каждый вздох и стон - всё на двоих.
Роман ловил губы Татьяны мокрыми короткими поцелуями, вдавливал её толчками в матрац и пристально заглядывал в васильковые глаза, ища там отражение собственных чувств. Движения стали резче и размашистее, солёные капельки пота стекали по вискам, лбу и спине, воздух, густеющий и вязкий, щекотал ноздри, а тугой ком внизу живота грозил взорваться в любой момент.
Шатен попытался отстраниться, но Антонова прижалась к нему всем телом, выгнувшись, и он ощутил, как её мышцы сокращаются вокруг его пульсирующего члена. Порвав тишину разделённым на двоих стоном, они ещё долго выравнивали сбившееся дыхание, успокаивающе поглаживая друг друга и ласково целуя.
- Я тебя люблю, - повторил Роман, касаясь губами влажного виска любовницы. В ответ она крепче обняла его и замерла, щекоча горячим дыханием шею. В это мгновение не хотелось абсолютно ничего - только лежать вот так, вжавшись друг в друга, и слушать биение сердца партнёра.
- Тяжело, - сквозь улыбку произнесла Татьяна, заворочавшись.
- Прости, - Смирнов скатился в сторону и, устроившись на боку, провёл ладонью по её плечу, руке, погладил запястье и, добравшись до кисти, сплёл их пальцы. - Ты потрясающая.
- Дурные мы оба, - брюнетка засмеялась и резко замолчала, услышав дверной звонок.
- Ты ждёшь кого-то? - Роман поднялся и стал собирать сброшенную в порыве одежду.
- Нет. Может, дети забыли что-то?
- И запоздало вспомнили? - мужчина хмыкнул, натягивая джинсы. - Я открою.
Он быстрым шагом вышел из спальни, на ходу приглаживая растрёпанные волосы. Открыв входную дверь, финансист тяжело вздохнул: - Здравствуй, Толя.
- Привет. Я по-соседски чайку попить, - Финогенов плечом отпихнул его в сторону и вошёл в квартиру. - Где Танька? Хотя, - скользнув взглядом по обнажённому торсу, он улыбнулся, - можешь не объяснять. Я на кухне подожду.
- Кто там? - наспех одевшаяся Антонова выглянула в коридор. Увидев друга, она смутилась и выдавила из себя: - Привет, Толь.
- Привет, красавица. Извини, что не вовремя, но мне бы схорониться где на часок.
- Что случилось?
Скосив глаза на Смирнова, Щербатый осторожно ответил: - Личная жизнь разбушевалась.
- Твою мать! - шатен запустил пальцы в волосы и захохотал. - Да нет! Быть не может!
- Ром, ты в порядке? - Татьяна коснулась плеча любовника.
- Всё отлично, всё просто отлично, но… - дверной звонок снова затрезвонил.
- Блядь, - выругавшись, Толик скрылся на кухне.
Роман, продолжая смеяться, распахнул дверь, зная, кого увидит за ней.
- Привет, - Сизов замер на пороге от неожиданности. - А я вот в гости решил заехать. А ты чего тут?
- Здравствуйте, Дмитрий Александрович, - Антонова, улыбаясь, выглянула из-за Смирнова.