Черкасов после кино показал мне технику съемок кадров с героем-уродом: он стал на колени, вправил их в туфли, согнулся и зашагал по комнате, совершенно как коротконогий Тулуз-Лотрек на картине!..
14 августа. У памятника Гете — доска со стихотворением «Карлсбад», уже покрытая мхом, с немного выщербленными буквами. Списал стихотворение, вечером перевел, довольно удачно, — при полном отсутствии практики, — передал размер, ритм, и близко к подстрочнику. Испытал детское удовлетворение и решил подарить перевод Каверину на элегическую память о Карловых Варах.
17 августа. Читаю Дидро, его диалог с «Племянником Рамо». Можно пожалеть, что отмерла традиция этого классического жанра. Для нашей эпохи, требующей морали, автор диалога легче всего мог бы выступать в роли воспитателя; его противник — в сущности — он сам, но с обратной стороны. Поэтому мораль никогда не делается навязчиво-скучной, а вытекает из противоречивых воззрений своего времени.
Гораздо интереснее этой формальной особенности диалога сам предмет спора Дидро с циником Рамо и — прежде всего — в области эстетики. Поучительно, что 200 лет назад спор об искусстве ничем не отличался от наших споров. Мы топчемся на месте. Конечно, не одни мы, — то же происходит сейчас у французов: они повторяют зады.
Вчера говорил об этом с Кавериным, и мы согласились, что проблематика, например, теории «изящной» литературы была и во времена Софокла почти той же, что в канун французской революции, и на тот же лад варьируется теперь.
Читая Дидро, я только лучше уясняю себе нашу злободневность. При этом он мне дает несравненно больше питательного материала, нежели мои современники, уже в силу превосходства своей образованности... <...>
Если все же буду выступать на съезде, то одна из тем — историзм подхода к явлениям литературы. Главное — в изменениях, которые испытали на себе художники во второй четверти нашего века, за революционный период развития литературы, начиная с I-й мировой войны.
Неудача попыток хотя бы очерков по истории литературы, советской литературы объясняется тем, что наша критика описывает факты результативно: дается состояние литературы в тот или другой период, а надо изучать изменения от одного состояния к другому, переходы качественного характера. Положение это касается западных писателей в разной степени. Надо рассматривать качественное изменение творчества, например, Иог. Бехера — от экспрессионизма через возврат к гетевскому Sturm und Drang'y и через его же классицизм к социалистическому реализму. Другой пример — Л. Арагон: его путь от изысканной формы к романистике последнего времени. И т. д. Для советской литературы чрезвычайно важны 20-е годы — роль наследия, полученного нами от символизма, прозы ремизовской традиции (сказ, орнаментализм, симфонизм Белого etc.).
Вторая тема: нераздельность формы и содержания. Прицел — против критического суждения о содержании произведения независимо от его формы; против раздельного анализа этого двуединства.
21 августа. Просыпаюсь рано, и вдруг испуг и терзания: август! Шесть лет! За шесть лет (1922—28) были написаны четыре книги. Если за последние трагические шесть я хотя бы подготовил одну книгу, когда-нибудь можно будет сказать, что они не прошли впустую. Но подготовил ли? Могу ли с запасом пережитого, познанного после 48-го года написать свою лучшую, наверно — последнюю книгу? Не знаю. Нет уверенности. И все-таки она не может не быть лучшей. Отточены все инструменты, которыми способен владеть от природы, и сейчас точнее знаю, как их применять. Но есть и потери: утрачена наивность и нет уже глубины удивления перед открытиями, так свойственного молодости. Мудрость (пусть в той доле, какая дана возрастом) никогда не заменит в искусстве веры. А вера — лучшее качество художника. Сомневаться в человеке, в жизни — всегда скучнее, чем верить в них, даже если вера глупа, а сомнения умны.
22 августа. Утром и до обеда прогулка в компании по окрестным горам. После обеда явился приехавший Шапорин с женой, — привез письмо Нины.
Затем — за книгой Heinz Guderian — «Erinnerungen eines Soldaten» (в русском переводе, 1954). Как нельзя кстати для тульских эпизодов и Московской битвы — самохарактеристика и факты. Буду делать выписки.
30 августа. Вчера — большая прогулка по лесной дороге с Кавериным и Томашовым, часа два ходьбы. Нога после массажа лучше, но все-таки болела. Лес прекрасный с гигантскими буками, по крайней мере 200-летнего возраста. Ручей в скалах, рожденный для пасторальных картин. Вообще пейзаж остается тем самым, какие украшают книги 17—18 вв.— очень пышным, галантным, сентиментальным.