Телеграмма министра финансов П. Л. Барка в Банк Англии об операциях с русским золотом и полномочиях чиновника Министерства финансов М.-И. В. Рутковского. 29 октября 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Столь ценный груз впервые перевозился через Архангельск, ибо с началом войны подобным маршрутом шли главным образом поставки английского угля для русского флота. К октябрю 1914 г. сюда прибыло более 120 судов-угольщиков, которые доставили 22 млн пудов угля. Это топливо было крайне необходимо ведущему боевые действия Балтийскому флоту[260].
Однако в конечном итоге увлечение поставками угля привело к тому, что образовались его излишки в порту, тормозившие отправки других грузов, ибо Архангельская железная дорога не справлялась с перевозками. Но чиновников МПС это мало беспокоило: реконструкция дороги велась с ленцой. Дело в том, что до войны Архангельский порт предназначался преимущественно для небольших каботажных судов с осадкой не более 4,87 метра. Он специализировался на обработке мелких грузов местного назначения, в том числе леса и хлеба на экспорт, и был рассчитан на ввоз максимум 6 млн пудов (около 100 тыс. т в год). Поскольку ледокольный флот в порту отсутствовал, то навигация ограничивалась пятью месяцами (с 15 мая по 15 октября)[261].
И гром грянул! В ответ на очередной выпад в адрес моряков со стороны главы МПС на заседании Совета министров замещавший министра начальник Морского генерального штаба адмирал Русин[262] предельно жестко заявил: «Требует не Морское министерство, а требует война; воюет не одно Морское и Военное ведомство, а воюет вся Россия, поэтому все ведомства обязаны напрячь все свои силы к успешному ведению войны». «Мои слова, а вернее тон и громкий голос, произвели действие разорвавшейся бомбы, — вспоминал впоследствии Русин. — Председатель Совета министров, Иван Логгинович Горемыкин[263], в ужасе углубился в свое председательское кресло, а глаза, казалось, выскакивали из своих орбит»[264]. Недаром адмирала «прозвали во флоте „железный клюв“, т. е. за что ухватится, так уже не бросит, не доведя дело до конца»[265].
В этот же день, 6/19 октября 1914 г., когда Рутковский получил телеграмму о погрузке золота на британские корабли, Николай II подписывает указ, позволяющий министру финансов «выпустить краткосрочные обязательства Государственного Казначейства в английской валюте на сумму 12 миллионов фунтов стерлингов, производя уплату процентов по сим обязательствам вперед посредством учета соответственной суммы с нарицательной цены обязательств, на условиях, вами установляемых». Конечно, в этом документе нет ни слова о разрешении вывозить российское золото в Великобританию[266]. Но в реальности речь идет именно об этом. Итак, делу дан официальный ход.
О выходе царского указа Рутковский незамедлительно проинформировал банк Берингов. Естественно, управляющий Банком Англии был тотчас же поставлен в известность о факте выхода судов с ценным грузом из Архангельска в море. Чуть позже в Банк Англии поступили и сами документы. Правда, вновь не из российского посольства, а из банка Берингов: Рутковский не забывал о каждом своем шаге докладывать Ревелстоку[267].
А на следующий день население России узнало о новой беде: 20 октября 1914 г. началась война с Турцией — давним соперником на Востоке. Которая по счету — наверное, никто точно и сказать уже не мог. Но это была война: полномасштабная и кровавая. На два фронта!
29 октября 1914 г. один из новейших немецких линейных крейсеров «Гёбен» подошел к Севастополю и обстрелял его. И пусть этот корабль теперь назывался «Явуз Султан Селим» — это сути дела не меняло. На крейсере были немецкий экипаж и немецкий командир. А всем османским флотом командовал германский адмирал. Той же ночью турецкие миноносцы благодаря расхлябанности в несении службы со стороны наших моряков нанесли удар по гавани Одессы, где им удалось безнаказанно обстрелять военные корабли и торговые суда, потопив при этом русскую канонерскую лодку.
260
261
262
Русин Александр Иванович (1861–1956) — из семьи священника, выпускник Морского училища и Николаевской морской академии, которой впоследствии и руководил, одновременно занимая должность директора Морского корпуса. Военный разведчик. Адмирал. С июня 1914 по апрель 1917 г. начальник Морского генерального штаба. Служил на Балтике и Дальнем Востоке. Участник дальних походов. Командовал миноносцами и броненосцем «Слава». В 1899–1904 гг. морской агент в Японии. Входил в состав российской делегации во главе с С. Ю. Витте на мирных переговорах в Портсмуте. Прославился созданием эффективной агентурной сети. Еще в августе 1903 г. предупреждал, что Япония усиленно готовится к войне с Россией. Участник русско-японской войны. Во время Первой мировой войны осуществлял руководство боевой деятельностью российского флота, возглавлял разработку военно-морских операций. Убежденный монархист. Отказался поддержать обращение высших военачальников к Николаю II с просьбой об отречении от престола. С апреля 1917 г. в отставке. Эмигрировал во Францию. В 1939 г. переехал в Марокко. Умер в Касабланке, где и похоронен.
263
Горемыкин Иван Логгинович (1839–1917) — российский государственный деятель, последний действительный тайный советник 1-го класса, министр внутренних дел (1895–1899), председатель Совета министров (1906 г. и с января 1914 по январь 1916 г.). Убит бандитами при разгроме имения близ Сочи.
265
266
267
И это при том, что, не будем забывать, Рутковский фактически являлся председателем Англо-Русской комиссии (комитета) по снабжению, призванной ведать всеми вопросами военных закупок в Великобритании и последующих поставок в Россию. Однако, поскольку британские представители так и не были назначены в ее состав, по существу комиссия осталась этаким чисто русским «междусобойчиком», решения которого мало на что влияли (